Холод, пиво, дробовик
Шрифт:
— Где карта? — развернулся он, раздраженно отбросив в сторону мой гроссбух. — Где записи? Где они?!
Я ответил нецензурно, зато в рифму. Просто вырвалось, прежде чем успел придержать язык. Зря…
Впрочем, ударили меня не так уж и сильно. Карауливший меня урод берег травмированную ногу и старался избегать резких движений. Но висок все равно заломило, из глаз потекли слезы.
— Где карта? — прошепелявил хромоногий и обнажил длинный узкий нож. — Говори!
На пробу он ткнул меня в бок. И хоть острие впустую
Я решил проявить готовность к сотрудничеству и поспешно спросил:
— Какая карта?
Второй взломщик, который выглядел покрепче и массивней первого, приблизился, больно ухватил за волосы и развернул меня к дальней стене, где висела карта, изъятая у соседей Панфилова.
— Вот какая карта!
— Ваша? Забирайте!
Налетчик резко дернул рукой, впечатывая меня головой в каменную кладку стены, и на какое-то время стало не до расспросов. Во рту появился железный привкус, по щеке потекла струйка чего-то липкого и теплого.
Чего-то? Это кровь. И это только начало.
— Где карта? — заладил второй.
— Какая карта? — простонал я, нисколько не играя на публику.
Мне и в самом деле было очень больно и еще больше страшно.
Нового удара не последовало, но никакого облегчения я от этого не испытал.
— Должно быть три слоя копировальной бумаги, — заявил плечистый. — И знаешь, что мы с тобой сделаем, если не отдашь их?
Это вот «знаешь, что мы с тобой сделаем» ввинтилось в меня леденящим страхом. Я знал. Действительно знал: дознаватель подробно перечислил предсмертные травмы Панфилова. Ему еще повезло — спасло больное сердце; у меня с сердцем был полный порядок. Да и учатся люди обычно на таких проколах…
— Подождите! — сипло выдохнул я. — Я просто искал пропавшую девушку! Вообще не в курсе, что это за карта, и понятия не имею, зачем она вам пона…
Резанули меня не слишком сильно, но штаны на бедре моментально промокли от крови. Я дернулся, вырываясь, да только помешала прикованная к трубе рука, и нападавшие легко придавили меня обратно к столешнице.
— Говори! Хуже будет! — прорычал плечистый. Пахло у него изо рта просто ужасно.
Он и одет был на редкость неряшливо; его напарник смотрелся куда опрятней.
— Освежить память? — вновь отвел для удара руку с ножом коротышка.
— Нет! — взмолился я, нисколько не сомневаясь, что меня без всяких колебаний порежут на лоскуты, если не начну говорить. Эти не побоятся замарать руки кровью; они и так в ней по уши замазаны…
— Говори!
— Сейчас, сейчас! — часто задышал я, собираясь с мыслями.
Почему незваные гости пожаловали только сейчас? Караулили Милу, но увидели меня с картой? Или кого-то встревожили мои расспросы в библиотеке? Черт! Им даже из Дружины слить информацию могли!
В любом случае они уверены, что копировальная бумага у нас. И это логично — раз уж я не поленился сходить за исходной картой, значит, собираюсь заняться расшифровкой данных. А это записи и копирка, записи и копирка…
— Похоже, ты просто тянешь время, — недобро проговорил плечистый.
— Нет! — решился наконец я. — Записей Панфилова у меня нет, копирка на чердаке.
Солгав, я ничем особо не рисковал: дома меня не было от силы час, за это время просто нереально обыскать весь особняк сверху донизу. Начали они точно с моей комнаты, на чердак если заглянули, то мельком…
— Где именно? — с нескрываемым недоверием уточнил плечистый.
— Над третьей балкой от входа.
— Врешь! — резко подался ко мне взломщик. — Я там все проверил!
Но он не ударил, и я не купился на его блеф.
— Так иди и проверь еще раз! Ты либо просмотрел, либо кто-то побывал здесь раньше вас! Ищите!
Вот тут я нарвался. Шлепок тыльной стороной ладони оказался на редкость хлестким, из разбитого носа потекла кровь.
— Как ты закрепил их? — спросил взломщик, все еще сомневаясь в моих словах.
— Больно же!
— Говори!
— Свернул в рулон, завернул в газету и приклеил скотчем. И сколько там листов, три или меньше, не знаю — не проверял. Мне их отдали на хранение, я спрятал.
— Кто отдал, Красильникова?
— Мила Краснова.
— И они там?
— Да, — выдохнул я, стараясь выглядеть убедительным, как никогда.
Расчет мой был прост: у хлипкого подбита нога, на чердак придется идти плечистому. Мы останемся с хромоножкой наедине, и кто знает тогда, чем все обернется? Пять минут один на один, большего мне не надо.
Но парни оказались не промах. Не знаю, разгадали они мой замысел или просто решили подстраховаться, но разделяться не пожелали. Вдвоем перевернули меня на живот и придавили к столешнице, потом отцепили браслет наручников от трубы и сцепили ими заведенные за спину запястья.
Дерьмо!
— Вставай! — рывком заставил выпрямиться плечистый. — Шагай!
Второй отступил в сторону и покачнулся, припав на ушибленную ногу.
— Болит? — ухмыльнулся я и не прогадал.
Обиженные люди, получив над вами власть, неминуемо становятся жестокими и оттого чрезвычайно предсказуемыми. Скажите им гадость, посмейтесь — немедленно получите по лицу. Так вышло и на этот раз.
Удара я не заметил. Просто вдруг вспыхнуло перед глазами, и ушла земля из-под ног. Миг спустя очнулся на полу.
— Вставай! — потребовал плечистый.
Я потряс головой и выдохнул, собираясь с духом:
— Сейчас…
Скособочился, медленно перевалился набок, неуверенно сел, а потом резко распрямился, протянув ноги в обруч скованных рук. Хлипкий уже потихоньку хромал к двери, и на меня бросился плечистый. Я ногой толкнул ему навстречу массивный табурет, а сам ужом заполз под стол.