Холод

Amazerak

Мы двинулись по городской окраине. С одной стороны тянулись заросли кустарника, а с другой — каменные одноэтажные домики. Свернули вглубь кварталов и остановились на первом же перекрёстке. Йозеф принялся вспоминать, куда идти. Топот копыт отвлёк нас.

Мы все разом обернулись в сторону, откуда тот доносился. Из ближайшего переулка выехала массивная чёрная лошадь с восемью ногами, а на лошади восседал всадник, облачённый в белый кафтан, местами драный и грязный, и кирасу. На голове всадника ржавел шлем с огрызками перьев, в руке тускло поблёскивал палаш. У всадника были длинные, закрученные вверх усы, высохшее, словно у мумии, лицо, а в глазах, как и в глазах его коня, зияла тьма.

— Кирасир! — воскликнул носатый парень. — Он выследил нас. Нам конец!

— Спасайтесь! — не своим голосом завопил Йозеф.

Глава 8

Мужики пустились наутёк, я — тоже. За спиной грохотали восемь копыт: всадник преследовал нас. Я выхватил пистолеты. Обернулся. Лошадь с горящими тьмой глазами уже была в каких-то метрах от меня. Из глотки её доносился утробный рёв, совсем не похожий на конский храп. Палаш взмыл вверх, готовый обрушиться на мою голову. Я разрядил оба пистолета и отскочил в сторону.

Пули ударили в кирасу — я отчётливо слышал звук, но всадник даже не пошатнулся. Конская туша пронеслась мимо, и палаш опустился на голову мужика в выцветшем кафтане. Кровь красными брызгами разлетелась по белому снегу, мужик шлёпнулся лицом в землю.

Конь своей могучей грудью сбил Савву и прошёлся по нему всеми восемью ногами. Вновь взмыл вверх палаш и снёс голову белобрысому. Голова несколько раз перевернулась в воздухе и шлёпнулась в снег рядом с рухнувшим на дорогу телом.

Остальные трое ринулись в узкий проход между домами, а кирасир промчался по инерции дальше по улице и развернулся, чтобы атаковать нас вновь.

Прошка оказался на другой стороне улицы. Он сидел, прижавшись к стене, и испуганно таращился то на всадника, то на меня, то на своих погибших товарищей и тихонько скулил. Лицо его выглядело глупее обычного.

— Уходи! — крикнул я ему и замахал рукой. Прошка прополз на четвереньках, поднялся и, то и дело оглядываясь, побежал ко мне, продолжая скулить и всхлипывать. А восьминогий конь уже разгонялся, намереваясь растоптать нас обоих.

Прошка пробежал мимо, а я встал посреди дороги, вытащив из ножен саблю. Кирасир летел прямо на меня, и палаш его вновь взмыл в воздух.

«Лучший фехтовальщик, говоришь, — вспомнил я слова Даниила из последнего сна, — посмотрим, на что ты способен».

Мне еле удалось взять себя в руки и не броситься наутёк. Всадник и его чудовищный конь выглядели столь жутко, что, казалось, от одного вида их сердце может остановиться: не иначе, сама смерть во плоти или дьявол, вылезший из ада.

Когда конь был уже в нескольких шагах от меня, я отскочил и, подняв саблю, блокировал удар палаша. Он оказался столь мощным, что сабля чуть не вылетела из моей руки. Сам же я едва устоял на ногах. Конь развернулся и вновь ринулся на меня.

Тогда я решил применить иной подход. Когда кирасир вновь оказался передо мной, я пригнулся и ударил саблей по одной из передних ног лошади. Рассчитывал повалить животное, чтобы всадник вылетел из седла: с пешим драться сподручнее. Но сабля словно по деревяшке ударила, и конь не обратил на это ни малейшего внимания.

Он тут же развернулся, и кирасир снова попытался достать меня палашом. Он рубил и рубил, а я еле успевал уклоняться и блокировать удары. Конь брыкался передними ногами и, стараясь укусить меня, щёлкал зубами. Я понял, что скоро выдохнусь. А всаднику — хоть бы что. Он таращился на меня тьмой своих глазниц и махал тяжеленным клинком. Я держался с левой стороны, и ему непросто было достать меня, но я знал: бой не может продолжаться вечно, рано или поздно силы покинут меня.

Тогда я решил опробовать свои морозные чары. Когда конь в очередной раз встал на дыбы, я отскочил и, выставив вперёд руку, направил на его ногу поток холода. Копыто покрылось ледяной коркой, но это не остановило животное. Я ещё несколько раз пытался заморозить восьминогого скакуна, но каждый рез безуспешно: не попадал, куда надо. При этом мне приходилось ещё и парировать удары палаша. Я начал выдыхаться и терять концентрацию.

Конь поднялся на дыбы, я отпрыгнул, оказался на снегу. Копыта ударились в землю рядом. Я протянул руку, снова насылая холод. На это раз повезло: суставы двух передних ног животного сковал прочный ледяной кристалл. Конь оступился и рухнул на дорогу, брыкаясь и издавая злобное рычание. Кирасир вылез из-под туши скакуна и пошёл на меня. Он был огромного роста: метра два, не меньше.

Я вскочил. Кирасир замахнуться палашом, но я опередил его и вонзил саблю в толстую бычью шею воина.

Без толку. Клинок будто воткнулся в дерево. Кажется, существо это действительно бессмертно. Не зря сноходцы так боялись его.

Удар палаша пришёлся мне в шею, которая покрылась ледяной коркой. Он оказался такой силы, что меня отбросило в сторону. Кажется, даже кости хрустнули. Если б не защита, моя голова точно слетела бы с плеч.

Нет, драться с кирасиром было бесполезно. Я даже не представлял, как убить его.

Кирасир сделал выпад палашом, и я еле успел откатиться в сторону. Остриё вонзилось в мёрзлый грунт. Я вскочил и выставил вперёд свободную руку. Нога воина оказалась скована льдом. А я снова чуть не получил по шее палашом. На этот раз успел пригнуться.

Вскоре и вторая нога кирасира оказалась в ледяном плену, а потом и обе руки. Воин больше не мог двигаться.

В это время конь уже освободился от морозных оков и пытался подняться. Пришлось снова его заморозить: все восемь ног и морду.

Ждать, пока оба монстра освободятся, я не стал. Побежал прочь от места схватки.

На снегу были отчётливо видны следы трёх человек, и, ориентируясь по ним, я добрался до длинного, сложенного из красного кирпича одноэтажного здания с высокими мутными окнами. Рядом — ворота, ведущие во двор. Туда-то, судя по следам, и отправилась спасшаяся троица.

Здание оказалось металлургическим цехом. Тут стояли несколько больших печей, наковальни, ещё какие-то приспособления, инструмент был аккуратно разложен по своим местам. Выглядело всё так, будто рабочие навели порядок и просто отошли на время, чтобы вскоре вернуться к своим обязанностям. Но не вернулись, теперь инструменты, печи и пол покрылись толстым слоем пыли.