Холод
Шрифт:
— А что потом? — спросил Вторак.
— Потом — ничего, — ответил старик. — Если завтра не выберемся, то утратим рассудок, и пища нам уже не потребуется.
— Хочу домой, — простонал Прошка. — Почему Йозя так долго возится?
— Кто не хочет? — пожал плечами Томаш и вздохнул. — Все хотят. Но надо подождать.
— Я не хочу, — вдруг проговорил Вторак, глядя куда-то вдаль. — У меня никого там нет больше.
Томаш нахмурился и дёрнул парня за плечо:
— Слыш, ты это брось! Ты чего удумал? Все вернёмся. Смотри мне в глаза. Ты это… не сдавайся.
— Тоскливо мне, — вздохнул Вторак.
— Опять ты из-за своей бабы слёзы льёшь? Да новую найдёшь. Делов-то! Молодой, поди. Погуляем мы ещё на твоей свадьбе.
Вторак поджал губы и закивал.
Было тихо, даже ветер не дул, и ветви деревьев застыли неподвижной сетью на фоне серого неба. Мы сидели и смотрели, как Йозеф колдует над прибором в безуспешных попытках вытащить нас отсюда.
Я подошёл к обрыву. Внизу белел туман, который простирался до самого горизонта. Я вернулся и поинтересовался у Томаша, что там дальше.
— Край, — ответил старик. — Ничего дальше нет.
— Совсем ничего? — не поверил я.
— Ну а сам как думаешь? Умный, поди. Вот и посуди: что может быть за краем?
— А у Яви тоже есть край?
— Само собой. У всего есть край. Ничто не бесконечно.
Я вспомнил, что в сумке моей тоже есть такая же штука, и подошёл к Йозефу.
— Объясни, что делать, — я достал порт. — Может, вдвоём быстрее получится.
— А что раньше молчал? Ладно, гляди, — Йозеф бросил на меня быстрый взгляд и снова уткнулся в прибор. — Нужно настроить порт на лад порта в Яви. Тогда откроется брешь. Загвоздка в том, что лад порта в нашей старой точке я знаю, а в других местах надо подыскивать. Крути потихоньку кольца и ищи. Начни с двадцать-ноль-ноль-ноль-ноль. Когда кристалл засветиться — считай, нашёл.
— Обязательно это делать на открытой местности? — спросил я.
— Все всегда создают брешь на открытой местности. Иначе помех много — не получится ничего. Вообще, я знаю промежуток, в котором надо крутить. Но чой-то пробую — и никак. Видать, другой надо искать.
Я уселся рядом, настроил порт на нужные координаты (Йозеф называл их ладом) и принялся медленно вращать круги. Так мы и сидели. Час, наверное, а может, и больше. Мужики затушили костёр, чтобы не привлечь внимание тех, кого не надо, а потом Томаш крикнул нам, что видел неподалёку кристаллы, и все трое ушли собирать их. Уже стемнело, а мы с Йозефом сидели и крутили кольца в надежде открыть портал. Но ничего не происходило.
Йозеф остановился.
— Бесполезно, — проговорил он себе под нос. — Из этой точки нам не попасть в Явь. Другую надо искать. А когда искать? Завтра все свихнёмся.
— Рано сдаёшься, — подбодрил его я. — Сегодня никто не свихнулся. И завтра не свихнёмся.
— У меня уже в голове туман. Ни хренашеньки у нас не выйдет. Хоть всю ночь тут просидим.
— Я же не сошёл с ума.
— Ага! Только забыл всё к такой-то матери. К тому же ты — светлейший. У вас это, может, и не так быстро происходит.
— Может, вам на помощь кого отправят?
— Кого? — Йозеф скептически скривился и посмотрел на меня, как на дурака. — Кому мы нужны? Дней десять осталось до обновления. Сейчас сюда вообще никто не ходит. Это мы, бараны, попёрлись. Старую каргу послушали на свою голову. По башке бы ей дать, шоб людям мозги не пудрила.
— Обновление?
— Ну. И это не помнишь? Стефанианцы считают это пробуждением — будто бы их святая просыпается. Почему думаешь, следующий месяц месяцем пробуждения называют? Сон исчезнет на несколько дней. Он уже исчезает. Видишь, края? Раньше он был больше. Да и постоянства теперь нет: кварталы меняются местами.
— И потом он опять появится?
— Ясен пень! Кончено, — хмыкнул Йозеф. — Куда ж он денется-то?
Вести были нерадостные. Не то, чтобы я верил, что лишусь рассудка. Три ночи пережил — и ничего подобного за собой не наблюдал. Воспоминания же у меня по иным причинам отсутствовали. Но вот перспектива исчезнуть вместе со всем Сном как-то не впечатляла. Кажется, об этом и предупреждала моя спасительница: «Сон утрачивает постоянство», — сказала она. Значит, и правда, надо торопиться. Время у меня, конечно, ещё есть. Даже если все мои спутники свихнутся, я-то теперь знаю, что делать. Глядишь, и найду верную комбинацию, чтобы открыть брешь. А если нет? Если не успею?
Из зарослей выскочили Томаш и Вторак и побежали к нам, за ними ковылял, постоянно оглядываясь, Прошка.
— Мы видели жнеца, — проговорил Томаш, подбегая. — Нельзя тут больше оставаться.
— Уходим, пожалуйста! — заскулил Прошка. — Мне страшно.
— Чо? Где? — Йозеф вскочил, вглядываясь во тьму.
— Там! — указал Томаш. — Красные глаза в кустах. Мы собирали кристаллы, когда увидели их.
— Не померещилось?
— Всем сразу? Ну иди проверь.
— Дерьмо, — процедил Йозеф. — Всё пошли.
Он спрятал порт в сумку, я — тоже, и мы пошли. А точнее, побежали трусцой прочь от этого места. Густая трава и заросли мешали нам, но Йозеф и остальные были столь напуганы, что почти не обращали внимания на хлеставшие по лицу ветки.
Судя по описанию, спутники мои видели то же существо, что и я возле особняка, когда на меня напали мёртвые солдаты.
Удалившись на достаточное расстояние от того места, мы перешли на шаг. Мы двигались в полном мраке, и я слышал лишь тяжёлое дыхание идущих впереди и позади меня людей.
— Что там было? — спросил я у Томаша.
— Жнец, — ответил старик. — Близко к нему лучше не подходить. Как видишь красные глаза — улепётывай со всех ног. Иначе кожа слезет с костей. Слава Диевасу, они только по ночам вылезают. Днём-то их не встретишь. Поэтому ночами и не стоит по Сну бродить.
— Я уже встречал существо с красными глазам, — сказал я. — Еле ноги унёс.
— И правильно сделал!
— Да ты, я смотрю, везунчик, — проговорил Йозеф, который шёл впереди. — Со жнецом повстречался — живой, с кирасиром повстречался — живой. Кто ты такой вообще?