Холод
Шрифт:
«Примерно, как ты сейчас, – мелькнуло у него в голове. – Абстрактный, никому не нужный чувак, который скоро замерзнет в абстрактной машине».
Мысль о неминуемой смерти вернула ему силы. Филя встрепенулся и левой рукой начал застегивать свою куртку. Надо было идти к трассе. Там ездили люди. Кто-нибудь остановится, и он приведет их сюда.
«Узнаешь теперь…» – снова прозвучало у него в голове, но он отогнал это.
Молния на куртке ему никак не давалась, нужна была помощь правой руки, поэтому в конце концов он выпрыгнул на снег, так и не застегнувшись. Холод стальными клещами стиснул ему грудную клетку. Филя, как мог, запахнул куртку и, прижимая болтающиеся полы левой рукой, двинулся в сторону трассы.
Туман к этому времени из густого и темного киселя, каким он был утром, превратился в полупрозрачный рисовый отвар, и Филя мог уже разглядеть сквозь него кое-какие окрестности. За спиной у него оставалась длинная линия невысоких, покрытых жидкой растительностью холмов. Прямо по курсу маячили опоры ЛЭП, в которые Тёме посчастливилось не врезаться, когда они соскочили с трассы. Впрочем, если бы внедорожник ударился в одну из этих опор, Филе сейчас до дороги было бы гораздо ближе. Лишняя сотня метров играла большую роль.
Неловко развернувшись всем телом и посмотрев на брошенный автомобиль, чтобы запомнить его местоположение, он постарался прибавить шаг, но боль от этого стала донимать его сильнее. Через десяток метров он сдался и остаток пути брел как сомнамбула, стараясь не тревожить правую руку. К невероятному холоду в этом безбрежном поле добавилась легкая поземка, выжигавшая и без того обмороженное лицо. Чтобы хоть как-то спрятать его от этого ледяного напалма, Филя шел, сильно опустив голову и прищуривая глаза, а потому не сразу понял, что идет уже по трассе.
Слева от него начал стремительно нарастать звук приближающегося автомобиля. Он поднял голову, и в следующее мгновение за спиной у него с грохотом пролетел огромный армейский грузовик. На Филю обрушился рев сигнала и такой силы обжигающая воздушная волна, что он едва устоял. Если бы не эта машина, он бы наверняка ушел дальше.
Остановившись посреди трассы, он поднял левую руку и слабо помахал ею в надежде на то, что водитель грузовика еще смотрит на него в зеркало. Но тот, видимо, не смотрел. Куртка на Филе распахнулась, и холод, как опытный боец, который терпеливо ждет ошибки противника, пронзил его насквозь одним ударом своих отточенных серебряных когтей.
Минут пятнадцать Филя погибал на пустынной трассе. В какой-то момент у него возникло смутное чувство, что он больше не на Земле. С каждой секундой это чувство крепло, и в конце концов он полностью уверился в нем. Вокруг действительно не осталось ничего человеческого. Даже дорога у него под ногами и размытые в тумане мачты электропередачи были всего лишь реликтами чужой древней цивилизации. Как ни странно, это ничуть не обескуражило его, и даже напротив – уяснив для себя это, он вдруг снова обрел силы, и тягостное отчаяние, не покидавшее его с того момента, как он очнулся в заглохшей машине, наконец отступило.
Теперь ему было все равно. И это ощущение давало ему колоссальную свободу. Он наконец согласился с тем, что он застывает, впадает в анабиоз, останавливается подобно выключенному агрегату.
Единственное, что еще привязывало Филю к покинутой им Земле, находилось в замершем где-то посреди поля и стремительно теряющем тепло внедорожнике. Он туманно вспомнил, что на Тёме не было куртки, и, спотыкаясь, побрел назад. Опоры ЛЭП служили для него ориентиром, однако довольно скоро ему показалось, что он идет не туда. Вернувшись на трассу, он из последних коченеющих сил постоял еще минут пять в надежде, что кто-нибудь проедет, а потом снова двинулся в поле практически наугад. Все живое в нем к этому моменту настолько замерзло, настолько уже перестало быть живым, что ему было глубоко безразлично – верно ли он идет.
Тем не менее через несколько десятков шагов он набрел на отчетливый след колес, оставленных Тёминым внедорожником. Следуя по этой свежей еще колее, он доковылял до машины. С дверцей пришлось повозиться. Даже здоровая левая рука отзывалась с такой задержкой, как будто сигнал до нее шел из соседней галактики. Наконец Филя заполз на пассажирское сиденье. Затем, судорожно подвывая, он содрал с себя куртку и накинул ее на Тёму, который по-прежнему был без сознания, но все же еще дышал.
Филя вряд ли смог бы сказать, сколько прошло времени между тем, как он забрался в машину, и моментом, когда он услышал снаружи чьи-то шаги. Назойливый скрип снега заставил его приоткрыть глаза. Кто-то в ярко-желтом пуховике стоял у дверцы со стороны водителя и, склонившись к окну, заглядывал в салон.
Филя выпрямился на своем сиденье. Желтый пуховик заметил, что он пошевелился. Поскрипывая снегом, яркое пятно обошло машину, остановилось у пассажирской дверцы и постучало чем-то металлическим по стеклу. Филя повернул голову к окошку. Тот, кто стоял снаружи, показал жестом, чтобы он опустил стекло. Филя послушно нажал на кнопку.
– Приве-е-ет, – улыбаясь, протянул демон пустоты. – Давно ждешь?
– Я не жду, – поморщившись, ответил Филя.
– Ладно, пойдем, дружище.
Демон распахнул дверцу и протянул руку, чтобы Филя оперся на нее.
– Я не могу, – покачал головой тот и кивнул в сторону Тёмы. – Он погибнет.
– Пойдем, пойдем. Его через десять минут спасут.
– А меня?
– А тебя я спасаю.
Пока они уходили куда-то еще дальше от трассы, в сторону бесконечно тянувшейся невысокой гряды холмов, демон без умолку болтал, словно отчитывался за то время, которое отсутствовал. Подсмеиваясь над Филиными приключениями, он заверил его, что за последние два дня тот возился по крайней мере с тремя разными псами, и ни один из них не имел ни малейшего отношения к той бедняге, что сдохла во время его спектакля.
– Ты такой милый, – смеялся над Филей старый проверенный друг.
Между Даниловым и Ритой, как оказалось, тоже ничего не было. Демон пустоты остроумно поиздевался над мнительным Тёмой, а потом над самим Филей за то, что тот совершенно напрасно мотался по городу и в итоге чуть не угробил несчастного парня.
– Я ребенка искал, – пробовал оправдаться Филя.
– Да какого ребенка?! Не было его в той машине. Мальчишку оставили в городе.
– У кого?
– А тебе не все ли равно? Сейчас уже везут к бабушке… А, нет, уже привезли.