Холод
Шрифт:
Отыграв "конструкт" самолечения, поднял с пола клинок, отломал по одному, пальцы киборга, все так же сжимающие рукоять и примерился.
А ничего так, ножичек...
Поднял клинок и, разгоняя его "конструктом", вырывая из себя остатки сил, вбил в узенькую щель.
Сперва запахло горелой изоляцией.
Потом - озоном.
Смерч силовых линий расчертил пол на неравные прямоугольники, скользнул по стенам.
"Что, "УПС?", наверное..."
Комната вокруг меня вспыхнула радугой цвета электрик, свернулась в холодный
Сиренево-сизая дымка покрывала почву плотным слоем, небо - бордовое, красное, красно-коричневое - полнилось синими и зелеными облаками; горизонт упирается в отвесную стену, сложенную из осколков скульптур, с торчащими во все стороны частями тел.
И не только человеческих: хобот слона я разглядел совершенно точно.
А вот в довершении праздника, очень знакомая фигура.
Вот и свиделись.
И дождь, с запахом весны в городе.
– Тебе не пройти здесь. Даже я, предпочел бы уйти, будь я на твоем месте...
– Ой, как Вы задрали... "На твоем месте, на твоем месте" - Передразнил я.
– Ты - не на моем месте, так что... Валил бы, уж... На свое, место!
Изо дня в день, из года в год, слышал я эту фразу.
От друзей, от родни, от знакомых и даже - любовниц!
Надоело хуже горькой редьки, право слово!
Поймите Вы, уже давно не уважаемые - я менял деньги на свободу. Менял и обратно. Был никому не нужен, и любим - многими.
Но никогда и никому я не сказал: "будь я на твоем месте"!
Безобраз замер, переваривая мои слова и расхохотался, переварив.
– Смело. И... Глупо! Я - сильнее! И наши встречи...
– О, да! Наши встречи всегда были наполнены глубоким смыслом, только вечно нас прерывали и всячески мешали.
– На меня, как и на Безобраза напал словесный понос.
– И, все наши с Вами встречи, обычно либо заканчивались ничем, либо - не в вашу пользу.
– Вот именно, что прерывали!
– Фигура облеклась в знакомый мне до боли, серебристый доспех.
– Теперь, я дам тебе шанс...
Существо сняло шлем.
Это лицо, как последствие тяжелого сна алкоголика, как жуткий кошмар обсмотревшегося на ночь "ужастиков", подростка, как суровые галлюцинации обожравшегося на ночь, толстяка.
Лицо Безобраза, каждое мгновение то хмурилось, то прояснялось, то морщилось, покрываясь безобразными шрамами и морщинами. Злилось, веселилось - и все это венчалось золотым нимбом.
Старина Янус, с его двумя ликами, обзавидуется многогранности и тонкой игре!
"Впечатлившись", развел руками, признавая недоумение: "Ну и что?! За годы работы, насмотрелся такого... И на фото, и в реальности..."
– Мышонок. Мне жаль тебя. Ты своеобразный противник... Неглупый, упрямый, волевой, образованный и - абсолютно не логичный.
– Хватит называть меня "Мышонком", Безобраз!
– Потребовал я, слегка забывшись, кто именно замер передо мной, с тяжелым мечом, воткнутым в землю неведомого мне измерения.
– Правда, достал...
– Оскорбление - оружие слабейшего!
– Попенял мне мой противник.
– Это не оскорбление.
– Усмехнулся я.
– Это попытка поименовать явление, стоящее напротив меня. Дать имя, проще говоря. Имя, соответствующее твоему облику - образу. Которого - в принципе - нет. Хоть с нимбом, хоть с рогами.
– Язык у тебя подвешен на гибком сочленении, - Безобраз коротко хохотнул, - я возьму его на память!
– Язык? Или сочленение?
– "Не понял" я, стараясь разозлить своего противника.
– Чувство юмора выражено крайне слабо.
– Выплюнула мне в лицо свои обвинения новая маска, очень знакомая.
– Нет, мне никогда не понять, почему, таких как ты, считают весельчаками и душами компаний...
– Не поверишь - я тоже!
– Подмигнул я в ответ.
– Может быть... Слишком много говорим?!
На самом деле, я признавал правоту Безобраза, никуда не деться.
Безобраз вытянул клинок эспадона из земли и сделал шаг в мою сторону.
Уверенный в себе, спокойный, играющий на своей территории.
На территории своей силы, своей воли и своего права.
Сколько я не злил его, отчаянно пытаясь тянуть время, сбить с настроя - все тщетно.
Дымка расступалась перед ним, дождь испарялся на раскаленной броне, светящейся в странном свете незнакомого светила.
"Вот только не так я представлял конец своего жизненного пути!" - Признался я самому себе, гоняя в голове целые рои растревоженных пчел-мыслей. Пустых, трусливых, напуганных зрелищем приближающегося Безобраза, закованного в кипящую серебром броню.
Словно и не было у меня многих лет тренировок, призванных подготовить к разного рода неприятностям. Лишь обман и самолюбование, надо признать.
И вот теперь я понял, каково было нашим предкам вставать навстречу прущему на них танку.
"Да ну и... Помощи я не просил, а надежду - оставьте себе! Сдачи не надо!"
Вызывая в себе состояние боевого амока, бешеной ярости смертельно раненного воина, сделал шаг навстречу, еще и еще один, налетая грудью на удивленно остановившегося от такой наглости, Безобраза, забывшего о мече в латной рукавице.
Наши тела встретились, вспыхнул доспех, отражая мою глупую атаку и я, словно камень вылетевший из под копыта несущегося во весь опор коня, полетел над сиренево-сизой дымкой, оставив на латах прикипевшую к ним кожу и куски своего собственного, очень дорогого мне, мяса.
Низ-з-з-з-э-э-энько, так, полетел...
Но, довольно далеко.
Под предательски нежной дымкой оказались камни и, что-то еще.
Конечность, с зажатым в ней клинком!
Пока Безобраз не торопясь подходил, успел разжать металлические пальцы, освобождая оружие.