Холодная кровь
Шрифт:
— А как тебя с твоим арсеналом пускают вообще в аэропорт? — поинтересовалась я, удобно устроившись на переднем пассажирском сидении.
Так хорошо, когда не нужно следить за знаками, думать о передачах, переживать, заметили ли поворотник, а можно просто ехать.
— Удостоверение Интерпола и разрешение от него же, — пожал плечами мой маньяк, глянув в зеркало заднего вида, — хотя выражение лиц у охраны на входе всегда одинаковое.
Хихикнув, я вытянула ноги, покрутила шеей. Тяжелый был день, все время стоя или на корточках, столько переделано дел…
Ну да, я позорно заснула. Причем проснулась только в своей
В предрассветном сумраке прекрасно были видны участки оголенного мяса на внутренней стороне запястья той руки, что лежала подо мной, вытянутая и, наверное, давно онемевшая. Просто содрана кожа, похоже на наручники. Что же там с ним было?
Осторожно, чтобы не разбудить чутко спящего вампира, я потянулась к его кисти, чуть сдвинула закрывающий нормальный обзор длинный рукав.
Пошевелившись, мужчина перехватил мою руку и крепко сплел в замок наши пальцы.
— Не обращай внимания, — хрипло спросонок пробормотал Алекс, — спи.
— Больно? — тихо спросила я, сжимая его руку в ответ и прикрывая глаза.
Ну конечно, он скажет, что нет, хотя, если судить по тому, что эти неглубокие раны еще не зажили, наручники или что там было, были титановыми.
— Немного, — явно уже засыпает, честный полицай.
Улыбнувшись, я поудобнее устроила голову на его бицепсе. До будильника больше двух часов, его теплая рука и все его теплое тяжелое тело давали ощущение уюта и защищенности, которых так не хватало те четыре ночи, что его не было. Кажется, эта симпатия начинает перерастать в нечто большее, как банально.
Утром я сидела боком к столу, привалившись спиной к стене. Остывала каша, давно щелкнул закипевший чайник. Прикрыв глаза, я закусила губу и дрожаще вздохнула. Завибрировал на столе не мой телефон. Из-под стола появилась рука, нашарила мобильник, утащила его под стол. Видимо, звонивший не слишком важен, потому что язык Алекса продолжал заниматься далеко не разговорами.
Застонав, едва не захныкав, я запустила и вторую руку ему в волосы, чуть сжимая и ласково гладя. Бесстыдный гаденыш вошел в меня языком, заставив прогнуться, стул опасно скрипнул. Я всегда была не слишком способна к сладострастным звукам, переживала удовольствие преимущественно молча, но с ним его слишком много, чтобы не стонать, плавиться, сходить с ума…
Отходя от оргазма у него на коленях, я лениво подумала, что надо чаще говорить ему о не слишком хорошем настроении и побаливающей голове.
— Уже лучше? — все еще хрипловато усмехнулся блондин, накладывая себе в тарелку овсянку.
— Определенно, — расслабленно вздохнула я, — только теперь я не хочу на работу.
— Надо, — чмокнув меня в лоб, он аккуратно пересадил меня на стул и взялся наливать чай, — а вечером можно куда-нибудь сходить, если хочешь.
— Вечером я хочу твои вчерашние планы, — не получалось говорить нормально, все какое-то томное мямленье.
— Не вижу причин тебе отказывать, — ухмыльнулся вампир, ставя на стол кружки и садясь напротив.
— А кто звонил? — его тарелка оказалась моей, так что мне досталась уже готовая к употреблению каша.
— Управляющий поместьем, — наклонившись, Алекс поднял с пола свой телефон. Надо же, вспомнил… — я ему потом перезвоню,
— А много у тебя в поместье народу? — кое-как приходя в норму, я сделала себе бутерброд.
— Да нет, — пожав плечами, мужчина перечислил: — две горничные, повар, управляющий, секретарь, садовник, рабочий и охранник.
— М-да, совсем чуть-чуть… — сдерживая смех, я тщательно облизывала ложку.
И только через полминуты обратила внимание, что Алекс не ест и очень внимательно наблюдает за моими действиями. Понимая, что времени на еще один секс нет, я с сожалением отложила столовый прибор и пошла собираться.
Когда я уже собирала волосы в тугой “колосок”, с кухни донесся звучный чих. Мистер, вернее, герр Терморегуляция простудился, замечательно. Радует одно — это не вирус, а воспаление от переохлаждения. Ну и вполне понятно — где ему было за все перелеты с пересадками принять теплый душ?
Тридцать первое октября, четверг, 2013
В самолете от Рейкьявика до Парижа летел с Клаудией. Она меня не видела, что только к лучшему — не хотелось бы с ней говорить. Уже не больно.
Мария встретила меня, явно была рада видеть. Судя по тому, что она заснула по дороге домой, у нее был тяжелый день, не стал будить. Наконец-то засыпал, обнимая ее.
Первое ноября, пятница, 2013
Рано утром Мария увидела следы от наручников. Истерику не закатила — замечательно. Потом я уже не мог заснуть, любовался ее руками. Тонкие, длинные пальцы, узкая ладонь, красивая форма ногтя. Я первый раз обратил на них внимание, когда она делала вскрытие. Такая милая, ласковая, нежная девушка так восторгается убийствами. От этого и тревожно, и щемит в груди от умиления. Всегда так открыто и благодарно принимает ласки, не стесняется своих желаний и теперь уже не боится. Глупо влюбляться после того, что было с Клаудией, но разве это зависит от меня?
К счастью, кроме уборки в лаборатории, больше несидячей работы не было. Я написала отчет, посидела немного в социальных сетях и с удивлением обнаружила, что сегодня первое ноября — день рождения нашей ныне покойной классной, мы всегда собирались классом в этот день. Встреча выпускников… А хочу ли я идти? Уже три раза пропустила, потому что работала, а сегодня, как назло, заканчиваю за два часа до назначенной встречи. Так, ладно. Посмотрим, что скажут мои планы на вечер.
Арийские планы на вечер были не против сходить в этот несчастный клуб, даже советовали мне это сделать. А чего бы не засветить такого мужика, м? Написав в беседу, что приду и не одна, я вздохнула. Зачем я согласилась? Нет, отношения у меня с одноклассниками ничего так, просто… Не по себе немного.
Потерял родовой перстень. Не знаю, когда именно он соскользнул с пальца. Отец, наверное, в гробу перевернулся. Молодец, Алекс, ты первый за шестьсот лет глава рода фон Маттерштейн, который потерял символ своего главенства, поздравляю.
Когда я пришла домой, ни разу не собранный немец сидел на кровати, сложив ноги по-турецки, и как-то очень нервно грыз костяшки пальцев. На мой вопрос сказал, что потерял родовое кольцо. Я помню его — массивный такой перстень-печатка, Алекс его на среднем пальце левой руки носил. А потом вдруг он легко улыбнулся, вскочил, поцеловал меня и весело сказал, что это не беда, потому что все равно он последний из фон Маттерштейнов, обвинить его некому.