Холодная луна
Шрифт:
Флаэрти прошла всю служебную лестницу в полиции, также как Сакс, поднимаясь от чина к чину (общим между ними было также и то, что обе выросли в Бруклине недалеко друг от друга). Инспектор начинала свою карьеру в полиции с патрульной службы. Отходив свое, она была переведена в Бюро расследований в чине лейтенанта. И там быстро пошла вверх. Суровая и не слишком общительная, Флаэрти во всех отношениях производила внушительное и грозное впечатление. Широкая, толстая, обладавшая всем необходимым для женщины «снаряжением» для маневрирования на «минном поле» верхних этажей органов правопорядка.
Чтобы убедиться в том, что ей это успешно удавалось,
Сакс сидела напротив Флаэрти, их разделял широкий полированный стол. Кроме них, в комнате находился помощник мэра Роберт Уоллес. Он демонстрировал сытую румяную физиономию уверенного в себе преуспевающего чиновника и идеальную стрижку седой шевелюры. В данный момент на Уоллесе был неофициальный костюм. Опасность возникновения коррупции в полиции – одно из самых страшных пугал для мэрии, поэтому Уоллес не раздумывая прервал свои рождественские каникулы и, не медля ни минуты, прикатил сюда из своего дома на Лонг-Айленде.
– Вы дочь Германа Сакса, – произнесла Флаэрти. И, не дожидаясь ответа, перевела взгляд на Уоллеса. – Патрульный офицер. Очень хороший полицейский. Я присутствовала на церемонии, когда ему вручали награду.
Отец Амелии за долгие годы службы получил много наград. Интересно, на вручении какой из них присутствовала ее собеседница? Той, которую он получил за то, что ему удалось, не применяя силы, успокоить пьяного мужчину, пытавшегося перерезать горло жене? Или полученной за то, что он, находясь не на дежурстве, разоружил грабителя в круглосуточном магазине, разбив витрину из цельного стекла? Или медали, врученной за помощь в родах в кинотеатре «Риальто» какой-то мексиканке, которая, хрипя, билась в родовых схватках на засыпанном поп-корном полу, а на серебристом экране тем временем Стив Маккин вовсю сражался с плохими парнями?
– В чем все-таки дело? – спросил Уоллес. – Насколько я понял, какие-то сотрудники полиции оказались вовлечены в преступления?
Флаэрти обратила на Амелию взгляд своих стального цвета глаз и молча кивнула. После паузы она произнесла со свойственной ей весомостью:
– Возможно… Здесь замешаны наркотики. И подозрительная смерть.
– Ну что-о ж, – проговорил Уоллес, со вздохом растягивая слоги.
Бывший бизнесмен, ныне один из ближайших сотрудников мэра в должности специального уполномоченного по искоренению коррупции в городской администрации, в своей работе он мог горы свернуть. За прошедший год Уоллесу практически в одиночку удалось изобличить серьезные случаи нарушения законодательства среди инспекторов по строительству и чиновников в профсоюзе учителей. Сама мысль о том, что коррупция проникла в полицию, вызывала у него ужас.
Изборожденное морщинами лицо Флаэрти в отличие от лица Уоллеса оставалось непроницаемым.
Под пристальным взглядом инспектора Амелия начала рассказывать о самоубийстве Бенджамина Крили, подозрительном из-за сломанного пальца, а также из-за материалов, сожженных у него в камине, следов кокаина и возможных связей с полицейскими, частенько захаживавшими в «Сент-Джеймс».
– Полицейские из один-один-восемь.
В виду имелся 118-й округ, расположенный в Ист-Виллидж. Закусочная «Сент-Джеймс», как ей удалось выяснить, служила чем-то вроде распивочной для местного полицейского участка.
– В тот момент, когда я пришла туда, там было четверо полицейских, но время от времени заходили и другие. Не знаю, с кем встречался Крили. И было ли их двое, один или полдюжины.
– Вам известны имена? – спросил Уоллес.
– Нет. Мне не хотелось на данном этапе задавать слишком много вопросов. Да и у меня нет прямых свидетельств того, что Крили встречался с кем-то из полиции. Хотя это очень вероятно.
Флаэрти коснулась кольца с бриллиантом на среднем пальце. Бриллиант был огромных размеров. Кроме него и массивного золотого браслета, на ней не было никаких других украшений. Инспектор казалась совершенно невозмутимой, тем не менее Амелия прекрасно понимала, что сведения, предоставленные ею, взволновали Флаэрти. Простого намека на грязные дела в полицейской среде было достаточно, чтобы дрожь ужаса охватила всю городскую администрацию, но проблема в 118-м округе представлялась особенно неприятной. Это был образцовый округ, с большим числом раскрытых преступлений, хотя, с другой стороны, и с немалым количеством жертв среди личного состава. Старших офицеров из 118-го округа чаще переводили на более высокие посты в управление, чем сотрудников полиции из других округов.
– Раньше там отмечались какие-нибудь проблемы? – спросил Уоллес.
Флаэрти отрицательно покачала головой:
– Нет, я ни о чем подобном не слышала.
– После того как я заподозрила, что между ними и Крили может быть какая-то связь, – продолжала Амелия, – я пошла к банкомату и взяла две сотни долларов. Затем поменяла их на выручку, которая была в кассе «Сент-Джеймса». Часть тех денег попала туда от полицейских.
Флаэрти кивнула:
– Хорошо. И вы проверили регистрационные номера. – Она рассеянно катала свою ручку «Монблан» по столу.
– Да, конечно. Отрицательный результат по министерству финансов и министерству юстиции. Но практически все банкноты дали положительную реакцию на кокаин. И одна на героин.
– О Боже! – не сдержался Уоллес.
– Не следует делать поспешных выводов, – заметила Флаэрти.
Сакс кивнула и объяснила помощнику мэра, что имела в виду инспектор: на многих двадцатидолларовых банкнотах, изымаемых из обращения, находят наркотики. Поводом для серьезной озабоченности был не сам этот факт, а то, что практически все банкноты, которыми расплачивались полицейские в «Сент-Джеймсе», содержали следы наркотических веществ.
– С тем же составом, что и кокаин, найденный в камине Крили? – спросила Флаэрти.
– Нет. И барменша утверждала, что никогда не видела у них наркотиков.
– У вас есть какие-нибудь прямые доказательства того, что сотрудники полиции причастны к его гибели?
– О нет. Я это даже не имела в виду. Сценарий, который мне представляется более вероятным, следующий: если полицейские вообще здесь замешаны, то они скорее всего, узнав, что Крили связан с отмыванием денег, пытались снять с него определенный навар или процент с прибыли от продажи наркотиков.