Холодная война: политики, полководцы, разведчики
Шрифт:
Вернувшись на Даунинг-стрит, Иден сказал сэру Норману Бруку, секретарю кабинета министров, что «разведка некомпетентна и неадекватна». Нынешнему руководству разведки нельзя доверять.
И вот тогда начальником разведки Иден назначил руководителя МИ-5 Дика Уайта. В аппарате контрразведки собрали большую сумму, на которую приобрели серебряный чайный набор, и вручили шефу прощальный подарок.
14 июля 1956 года Дик Уайт перебрался в резиденцию начальника разведки в доме № 21 у ворот королевы Анны. На дверях красовалась табличка «Ассоциация семей военнослужащих». В реальности большую часть дома занимали офисы разведки.
Начальник контрразведки, консервативной организации, был переброшен в гнездо форменных пиратов, воспитанных на приключениях военного времени. «Иногда приходится хлебать из одной миски с дьяволом» — эта пословица относится к разведке. Разведка представляла собой что-то вроде частной армии.
— Мы только что закончили одну войну, — с наслаждением вспоминал сотрудник МИ-6, — и ждали следующей.
Уайт понимал, что его подчиненные служат родине, постоянно нарушая закон. Радовало его только одно:
— В Британии, в отличие от Америки, я не должен был получать официальной санкции на то, что у нас делалось.
Рабочий кабинет начальника внешней разведки находился в доме номер 54, Бродвей-Билдингс. Старое здание, мрачные коридоры, темно-коричневый линолеум на полу, матовые стекла в окнах. Лифт останавливался только на четвертом и седьмом этажах; чтобы подняться на другие, приходилось пользоваться лестницей.
Местная шутка:
— Почему лестница похожа на публичный туалет?
— Потому что сюда приходит одно дерьмо.
Окна кабинета начальника разведки выходили на станцию метро. Плотные шторы были всегда задернуты, чтобы никто с улицы не мог видеть, что происходит внутри. Директор сидел спиной к окну. Перед столом два кожаных кресла. На полках старые справочники. На стенах фотографии предшественников. На письменном столе стояла чернильница с зелеными чернилами, которые использовались в служебной переписке, и писчая бумага голубого цвета.
Во времена Стюарта Мензиса в письменных ящиках стола лежали пачки наличных, которые вручались агентам. Но Дик Уайт уже не имел дела с деньгами. Он только подписывал счета на небольшие суммы, на которые его секретарь покупала сигареты и чай для посетителей. Жалованье платили раз в неделю. В отличие от состоятельных предшественников Уайт жил на зарплату.
На столе стояли четыре телефонных аппарата. Белый — прямой провод в министерство иностранных дел. Зеленый — с аппаратурой, защищающей от подслушивания (скремблер), — для секретных переговоров. И два черных городских телефона, которые обслуживались коммутатором разведки. Один через секретаря, другой — прямой, им Уайт не пользовался, поскольку сам не звонил подчиненным. Он также никогда не ходил по кабинетам, проведывая подчиненных.
Когда начальник разведки собирался уходить, его секретарь звонила охраннику на четвертом этаже. Тот вызывал личный лифт директора. Мало кто своими глазами видел начальника разведки, только руководители службы. Он даже не посещал корпоративные рождественские вечеринки.
— У разведки нет репутации, есть только мифы, — говорил Уайт. — Начальник разведки обязан этому
Он не спускался в подвал, где после шести вечера собирались старшие офицеры, которых именовали «бароны-разбойники». Это был мужской клуб, только для своих. Забавно, что это не были отпрыски аристократии. Напротив, костяк разведки составляли выходцы из простых семей, для которых другие карьерные дороги были закрыты. Но вход в клуб был строго-настрого закрыт для всех остальных.
Они чувствовали себя на передовой холодной войны. Они подкупали политиков, развязывали вооруженные конфликты, свергали правительства и убирали тех, кто становился опасен или просто не нужен. Они считали себя защитниками свободы страны и блюстителями морали. Провалы скрывались, поскольку редакторы лондонских газет, следуя традиционному обещанию не копать глубоко в сфере национальной безопасности, долгое время поддерживали миф о том, что английские шпионы — лучшие в мире.
Дик Уайт с ними не пил и их компании не искал. Им несколько лет понадобилось, чтобы убедить его в своей верности и лояльности. Некоторые профессиональные разведчики не воспринимали бывшего школьного учителя в качестве начальника. Контрразведка — это оборона, а разведка — наступление.
— Он же никогда не руководил агентами. Он не понимает, что значит рисковать. Это не в МИ-5 работать. Если что-то случилось в Триполи, нельзя позвонить местному начальнику полиции и попросить о помощи.
Каждое утро в четверг в здании министерства обороны заседал Объединенный комитет по разведке: в него входили сотрудники министерства иностранных дел, разведки, МИ-5, службы радиоэлектронной разведки, военной разведки и аппарата правительства.
Высшие руководители правительства и вооруженных сил каждый день получали из разведки закрытые на замок чемоданчики с секретными сводками.
Формально разведка не имела права ничего предпринимать без санкции министерства иностранных дел. В реальности все зависело от степени недовольства в случае провала. Засылая агента, ничего не надо было спрашивать. Если собирались установить жучки в иностранном посольстве в Лондоне, то надо было сообщить выделенному для связи с разведкой дипломату, чтобы тот обсудил план с постоянным заместителем министра иностранных дел. Серьезные акции, которые могли привести к смерти человека, требовали утверждения премьер-министром.
Время от времени начальника разведки приглашали к министру иностранных дел и главе правительства. Все зависело от личных отношений. Если главному разведчику страны доверяли, то и воспринимали его информацию как подлинную.
Способность британской разведки вести подрывные операции на чужой территории рождала иллюзию сохранения великой державы, что компенсировало упадок военной и экономической мощи страны. Премьер-министр Иден сам стал жертвой этой иллюзии.
Роберт Энтони Иден родился 12 июня 1897 года. Его старший брат Джон, лейтенант 12-го уланского полка, был убит во Франции в октябре 1914 года. Младший брат Уильям Николас, мичман флота его величества, погиб в Ютландской битве в шестнадцать лет. Энтони Иден тоже пошел на фронт и закончил войну капитаном и начальником штаба бригады. Титул баронета, поместье и возможность вести праздную жизнь унаследовал другой его брат, Тимоти Калверт Иден. Энтони достался от отца только талант к рисованию. Он мог бы стать художником, но увлекся политикой.