Холодная зона
Шрифт:
Работала в кафе, похоже, всего одна женщина — немолодая, в сине-белой старинной матроске. Она приветливо улыбнулась посетителям и, видя, что они справятся и сами, углубилась в свой монитор.
Кафе было автоматическим — взятые посетителями блюда тут же восполнились новыми тарелками, съехавшими по направителю из кухни. Бинх объяснил, что в последнее время число частных кафе в Ленинграде резко уменьшилось — с автоматикой никто из них не может конкурировать, ведь официанткам и живым поварам в частном секторе надо платить деньги. А вкус в госкафе ничуть не хуже.
Ли,
— Ты такая красивая стала, — сказал вдруг Бинх. Ли фыркнула.
— Я? Красивая? В форме-то?
— Тебе идет форма. Я ведь тебя в последний раз видел девчонкой. Ну в субмире, конечно, смотрел, но это не то. Теперь ты женщина, и очень красивая. Тебе еще бы волосы отрастить немного, они у тебя такие пышные были, а сейчас…
— Ну да, сейчас я как раз недавно оболванилась, — кивнула Ли и провела ладонью по светлому ежику.
— Правда, у нас тоже обычно коротко стригутся. Но не так, как в армии.
— А ты думаешь, меня примут?
— Да.
Он обмакнул печенье в чай. По-русски все-таки пьет, подумала Ли.
— У меня полтора часа, — сказал он, — всего два, но мне нужно полчаса на обратную дорогу. Тебя куда-то подвезти?
— Нет, я на метро, там недалеко. Я в абитуриентской общаге на проспекте Большевиков.
А ты совсем не изменился, Бинх. Я часто тебя вспоминала. Все время. В школе, в армии.
Он улыбнулся рассеянно.
— Теперь будем чаще видеться. Тебе повезло в какой-то мере, Ли, с местом службы. Со специальностью. Фактически они тебя подготовили к школе КБР, ты начнешь не с нуля. Ты уже опытная диверсантка.
— Я работала на связи. Связь, курьерская служба. С нашими там в южной Польше.
— Понимаю. Этого вполне достаточно.
— Хотя стрелять тоже приходилось. Особенно поначалу, с разведгруппой… — Ли замолчала. На втором месяце обучения она попала в настоящий бой. Это уже даже перестрелкой не назовешь. Банда прорвалась сквозь лазерную завесу, вывели из строя генератор.
— Они там мне сказали сразу — внешность у тебя идеальная. Я же беленькая, похожа на полячку. Язык с базового русского учится за несколько месяцев без акцента. Мне давали польские имена, и я ходила туда под легендой.
— Повезло, — повторил Бинх, — я служил в Сингапуре, там было банальное месилово, похлеще, чем с цзяофани. Авиация, артиллерия, ОВ, вакуумные… Меня тоже направили в разведку, но это была обычная армейская разведка, сбегать посчитать танки, взять языка и все такое. Вот это, — он вытянул руку и нашарил медаль на груди девушки, — за тот бой?
— Нет, это за задание одно. А за бой — вот, — она показала другой значок.
— Мне тоже в армии цацек навешали, это да. В КБР ты их не увидишь. Если и получишь когда-нибудь — надевать нельзя.
Блин оказался очень вкусным. Ли сбегала за добавкой и ела теперь потихоньку, промокая каждый кусочек медом.
— Так что у тебя хорошие перспективы в плане карьеры. Ты ведь хочешь работать в ФТА, я правильно понимаю?
— Ну конечно, это было бы интересно! — согласилась Ли, — куда интереснее, чем здесь шпионов вылавливать. Хотя здесь важнее, — поспешно уточнила она.
— Все важно. А как твои родители сейчас?
— Да нормально. Вышли из ЗИНа, живут в реа-колонии. Ищут уже работу в других городах, в Кузин не хотят. Отец будет переучиваться, у него устаревшее образование. Мать… предпринимательская деятельность ей запрещена. Но она и не рвется уже. Ищет место дизайнера одежды в Вологде, там брат живет.
Ли фыркнула.
— Они ко мне приезжали, когда их из ЗИНа выпустили. На свидание. Мать так возмущалась, что меня направили в горячую точку, на границу! Она была уверена, что это из-за них. Ну понимаешь, раз родители вроде как преступники, враги народа, то дочь закатали в такую мясорубку… Я ей очень старательно и долго объясняла, что не из-за них, что наоборот, я сама хотела именно сюда, и это по рапорту. Но самое смешное, что она и дальше это же всем рассказывает. Что злобные органы преследуют меня и послали в горячую точку, чтобы убить. Надеюсь, когда я начну сама работать в КБР, она перестанет это рассказывать.
Бинх покачал головой.
— Это, конечно, не слишком-то хорошо. А что она думает по поводу ЗИНа?
Ли махнула рукой.
— Я уже не обращаю внимания. В ЗИН ее отправили потому, что она была очень добрая, зарабатывала деньги и всем помогала. Там в ЗИНе ее все уважали, и она была самая крутая — насчет этого не знаю, конечно, может, так и было. Я спросила, как насчет нарушения законодательства — так она часа два орала, как я неправа, ведь она же эту тварь, ну работницу, из грязи вытащила. Перечисляла все благодеяния, которые делала для работниц. Я, естественно, оказалась врагом. Вообще я всю жизнь была неблагодарной тварью, в восемь лет донесла на родителей, в результате чего меня забрали в ШК, все детство над ней издевалась, эгоистка, инда. Я уже родилась индой! Потому что ей там какой-то разрез делали во время родов. В общем, тяжелый случай. Я чуть не застрелилась после их отъезда, и не горю желанием снова увидеться.
Бинх внимательно смотрел на нее.
— Все будет хорошо, Ли.
Они гуляли вдоль Невы, глядя на большие и малые корабли. Ли рассказывала, потому что Бинху можно было рассказать все. Или почти все. Он сам спросил о Валере и о том, поддерживает ли она теперь с ним отношения. Ли вздрогнула.
Ей было очень трудно рассказать об этом. Сначала — то письмо, год назад. Как раз когда она отлеживалась после ранения, и думала, что теперь-то уже все хорошо, и теперь она точно будет жить замечательно, она выжила, она знает цену жизни, теперь ей каждый вдох будет доставлять удовольствие…
И то письмо. Он не виноват, конечно — он же не знал, что происходит с ней прямо сейчас. А сообщить было нужно. Он cмущенно улыбался ей с экрана и говорил тихо. Ему тоже шла форма. Его направили служить в тихое место, в Узбекистан. Он там осваивал методы биозащиты.
Валера встретил девушку по имени Халима. Она работала у них на биостанции, куда и он приходил частенько. У Халимы уже было профобразование биолога, и она тоже училась в ШК — интеллигентная, интересная девушка. Валера просил прощения. Говорил, что в общем-то, наверное, они все равно не подходят друг другу. Ничего бы не получилось. Он был прав, Ли часто думала об этом. Письма от него приходили редко, и взаимопонимания в письмах как-то не было. А было ли оно раньше? С ним было весело, легко, приятно. Но — и все, пожалуй.