Холодное блюдо

Джонсон Крейг

– Да, – крикнула она из коридора, но потом снова появилась в дверях. – Кстати, Арти Короткая Песня с субботы в тюрьме округа Йеллоустон. Местные спросили, не хотим ли мы его забрать, говорят, он ест как лошадь.

– Передай им, что это чудесное предложение, но мы отказываемся. – Руби кивнула и снова скрылась, когда я поднял трубку и нажал на первую линию. – Омар?

– Да? – и это было не счастливое «да».

Я ненадолго задумался.

– Ты знаком с термином posse comitatus^[3]?

– Да.

Я

послушал тишину на линии, но потом перешел к плану.

– У тебя остался тот вертолет «Неймана Маркуса»?

11

– Не таким я запомнил свой последний полет на такой штуке.

Я оглядел роскошный интерьер из итальянской кожи с тиснением, но мое внимание снова привлекла быстро сменяющаяся сельская местность, пока мы поднимались по восточному склону со скоростью более 250 километров в час – факт, который ужасно не нравился моему желудку.

– Не говори со мной, я стараюсь не блевать.

– Я не знал, что тут бывают двери, и все эти вазочки мило смотрятся.

– Тогда я сначала блевану на тебя, а потом в них.

Генри улыбнулся и выглянул в другое окно, слегка балансируя «Уэзерби Марк V» на своих мощных руках, совершенно не обращая внимания на скорость и высоту. Он совершил набег на небольшой склад армейских излишков в магазине Дэйва возле отдела спортивных товаров и был одет в старую светоотражающую зеленую куртку-бомбер с подкладкой из натурального меха; комбинезон Кархартт; шерстяные перчатки без пальцев и новую пару ботинок Сорель. Он был похож на эскимоса с дискотеки.

– Омар правда купил этот вертолет в «Неймане Маркусе»?

Я вздохнул и попытался утихомирить свои внутренние органы.

– Он был в контракте развода с Майрой.

– Значит, это она купила вертолет в «Неймане Маркусе»?

Я рыгнул и положил руку на живот.

– Он купил его ей, когда они еще ладили. А после развода забрал обратно.

После этого Генри замолчал, но я знал, что такая роскошь не продлится долго.

– А где именно в «Неймане Маркусе» отдел вертолетов?

Я опустил голову и положил ее на ствол «Ремингтона», который взял с собой.

– Пожалуйста, заткнись.

Генри посмотрел на свою винтовку.

– А эти винтовки изготовляет «Нордстром»?

Металл охладил мой лоб, пока я слушал вой компрессора двигателя, который помогал проносить нас сквозь тепловые потоки, создаваемые скалистыми вершинами под нами. Я обдумал свой план. Мне приходилось постоянно напоминать себе, что эту безрассудную вылазку придумал не кто-то другой и я сам виноват в своих страданиях, но мы ни за что не смогли бы преодолеть такое расстояние пешком. Если мы что-то увидим, например Джорджа Эспера, то спустимся, схватим его живым или мертвым и уберемся отсюда куда подальше. От одной только мысли о спуске и подъеме мой желудок снова перевернулся.

Видимо, Генри заметил, что я закрыл глаза.

– Хочешь, расскажу тебе про свой первый раз?

– Надеюсь, он был не с Деной Большой Лагерь.

Он улыбнулся, играясь с прицелом винтовки, но потом настроил его обратно.

– Я помню,

когда первый раз полетел на такой штуке. В 68-м мы экстренно эвакуировали полковника из Лаоса, чтобы отвезти в красивую рыбацкую деревушку на побережье. Мы потеряли около половины топлива и летели очень низко, в зоне радаров, где-то в тридцати метрах над водой. Тот полковник был уверен, что мы хотим вышвырнуть его, причем настолько, что решил взять все в свои руки. Он сам пытался выброситься из вертолета раз пять. На шестой попытке он врезал мне под дых. И тогда я сложил руки и решил, что если этот мужик снова ринется к двери, пусть учится летать.

Я открыл глаза и посмотрел на Генри.

– И?

– Он не научился, – ответил Генри, не отворачиваясь от окна.

– Что?

– Летать.

Я обдумал эту историю.

– И от этого мне должно стать легче?

Я поднял взгляд на макушку Омара. Ему тоже не нравилась эта ситуация. Мы проплывали мимо лугов в долине, и верхушки деревьев раскачивались, когда большие винты отбрасывали их в стороны. Я посмотрел поверх деревьев на небо и снова попытался предугадать погоду. Потом взял гарнитуру рядом со мной, поднес один наушник к уху и настроил микрофон.

– Омар?

Он слегка подвинулся, поэтому я видел, как он ответил:

– Да?

– Наверное, шторм начнется через два часа?

Омар изучил горизонт.

– Может три, кто знает.

– Будем считать, что два, мне нужно расписание.

Он кивнул, и мой желудок сделал прыжок с полным переворотом. Я подумал обо всех авиакатастрофах, которые расследовал за время работы шерифом; казалось, что они случались минимум раз в два года. Профессиональные пилоты, хорошие вертолеты, но погоду в горах невозможно предсказать. Учитывая температуру, нисходящие потоки и странные ветра, я считал, что вертолеты держатся в воздухе исключительно с помощью позитивного мышления.

– Тебя это не беспокоит? Вообще нисколько?

Генри посмотрел на меня, слегка покачиваясь из-за движений вертолета.

– Это – нет, – ответил он, но не отвел взгляд.

– А что тогда?

– То, что ты считаешь, что я способен на убийство.

Я посмотрел на него через дуло своего дробовика и попытался понять, действительно ли он хотел поговорить об этом или просто старался меня отвлечь. В итоге я решил, что это неважно.

– Ты правда на это способен.

– Физически – да, пожалуй, – кивнул Генри и нагнулся. – Но ты думаешь, что я бы так поступил?

– В таком случае стал бы я брать тебя с собой?

Генри задумался.

– Есть такое выражение: «Держи друзей близко, а врагов – еще ближе».

– Ты считаешь себя врагом?

– Я пытаюсь понять твое мнение. – Он снова откинулся на кремовую кожу и посмотрел на мониторы на потолке. – Сауэрдо-Крик.

Мы пролетели больше половины.

– Попытайся посмотреть на это с моей точки зрения.

Он закрыл глаза. Генри мог мыслить гипотетически, даже если для этого нужно признать себя подозреваемым в открытом расследовании убийства. Он всегда рассматривал проблему на нескольких уровнях.