Холодное блюдо
Шрифт:
– Нет, Аркадий Иванович, нож как нож, аналогичные экземпляры я видел не один раз и не два. И надписей на нем не обнаружено, – с прокурором Данильцу стало все понятно, и игру "кто кого переехидничает и перехитрит" он продолжал по инерции. – Впрочем, если желаете, я принесу пакет с вещдоками – можете сами убедиться.
– Будьте любезны.
– Да, Юрьич, принеси,- поддакнул начальству Михолап. Прочие участвующие в планерке лица никак не отреагировали. Большинство сонно хлопало глазами и ожидало конца тягомотного мероприятия, а миляга Коваленко даже слегка прикорнул в углу за кадкой с цветком.
"Складывается ощущение, что планерки проводятся только для того, чтобы меня мытарить, да еще изредка – Женьку",- подумал Данилец,
Упакованное и надлежащим образом опечатанное вещественное доказательство восторга у прокурора не вызвало – Игорь Юрьевич распечатать его не удосужился, следователю хватило того, что его послали за ножом. Повертев пакет с брезгливой миной, Кондратьев все-таки соизволил самостоятельно разорвать бумагу и вытащить нож на свет божий. Разглядывал предполагаемое орудие преступления прокурор очень внимательно, тщательно, с разных сторон и под разными углами. У Данильца даже возникло желание предложить ему воспользоваться оптическим прибором. Лупой, например.
Закончив осмотр, Кондратьев в лучших чиновных традициях – когда не умеешь, не понимаешь или сомневаешься, перекладывай работу на нижестоящих – обратился за помощью к заместителю:
– Виктор Васильевич, посмотри, вот эти вензеля, – прокурор сунул нож под нос Михолапу, – похоже на надпись или нет? Я без очков что-то не могу толком рассмотреть.
Сунул довольно резко, Михолап даже сначала отшатнулся, остальные же (кроме Данильца и вздремнувшего Коваленко), наоборот, подались вперед. Какое никакое, а разнообразие. Почти развлечение.
Заместитель прокурора, в свою очередь, тоже едва ли не обнюхал нож и вынес вердикт:
– Нет, просто рисунок какой-то.
– Скорее, узор, – уточнил сидящий рядом с Михолапом Колесников.- В арабском стиле.
На физиономии прокурора появилось такое выражение, словно он вместо сочного сладкого яблока откусил лимон. Тоже сочный, но отнюдь не сладкий, местами смазанный горчицей. Полную гамму чувств прочитать по прокурорскому лицу было невозможно – слишком много их смешалось, но обманутые ожидания, удивление и разочарование просматривались. Не четко, но просматривались. А вот растерянность на высоком прокурорском лбу была написана крупными аршинными буквами. И хотел бы Кондратьев спросить у Данильца, куда испарилась дарственная надпись, да положение не позволяло. Начни прокурор допытываться до первооснов подобного чуда – не каждый день выгравированные буквы в узор превращаются,- возникнет…некая пикантность. Вроде бы у прокурора и источника осведомленности быть не должно – следователь ничего не докладывал, а, поди же ты, знает. Не от преступников же выведал. Пикантность, она для сентиментальной дамочки хороша, а для ответственного государственного чиновника – не очень.
Налюбовавшись вволю растерянной рожей непосредственного начальства, Игорь Юрьевич вежливо поинтересовался:
– Удостоверились?
Вполне предсказуемо ответа от Кондратьева не дождался. А вот Михолап по простоте душевной сунул нож обратно в пакет, подвинул его по столу поближе к Данильцу и ляпнул:
– За узор не скажу, а ножик, правда, заурядный. Ничего особенного, обычный подарочный…
– Виктор Васильевич, свои комментарии придержи, – оборвал Кондратьев своего зама.
– Мне продолжать?
– Что? – не понял прокурор
– Доклад, я же его еще не закончил, когда меня в очередной раз перебили, – оскалился Данилец. Приторной язвительностью в его голосе можно было начинять пончики. В промышленных масштабах. Ядовитую патоку в голосе Игоря Юрьевича не заметили, пожалуй, только Коваленко, да следователь-стажер Ваня Хруль. Первый – по причине…астрального отсутствия, а второй – ввиду молодости, неопытности и неискушенности. Кроме стажера Хруля остальные сотрудники прокуратуры были в курсе "теплых и душевных" отношений между Данильцом и Кондратьевым.
Прокурорский люд замер в предвкушении ответной реплики Кондратьева и наклевывающегося маленького скандальчика, Колесников даже нервно кашлянул, но…скандальчик не наклюнулся. Прокурор на удивление стоически перенес издевку и выдавил:
– Ради бога, продолжайте.
– Как я уже сказал, – укоризненный взгляд в сторону прокурора, – в квартире Стрельцовых при осмотре обнаружены следы преступления, в том числе отпечатки пальцев. Часть из них не идентифицирована, а часть принадлежит некоему гражданину Никитину Андрею Ивановичу, семьдесят седьмого года рождения, дважды судимого – за хулиганство и за причинение тяжкого вреда здоровью. Смею предположить, что Никитин непосредственно причастен к совершению убийств…или одного из убийств.
– А этот Ваш Никитин, часом не приятель потерпевших? Вы тут "смеете предполагать", – Кондратьев передразнил следователя, – а он, может, просто к ним в гости приходил. У самого Стрельцова интересовались?
"Вот гад", – выругался про себя Игорь Юрьевич.- "Зацепил недоработочку".
– Никитин, такой же мой, как и Ваш, Аркадий Иваныч. Относительно него я потерпевшего пока не спрашивал, не успел физически, но в том, что Стрельцов о существовании такого человека и не догадывается, уверен – у них совершенно разные круги общения. Непересекающиеся. Один бизнесмен, а другой – неоднократно судимый уголовник.
– С Вашей точки зрения, это препятствие для общения? – насмешливо спросил Кондратьев.
– С моей – безусловно, – кивнул следователь, особо выделив интонацией слово "моей".
– Ну-ну…мне бы Вашу уверенность…
– На завтра я вызвал Стрельцова на дополнительный допрос и выясню, знает ли он Никитина, и был ли Никитин вхож в его квартиру. Надеюсь, что и у Вас тогда сомнения отпадут.
– Вот завтра…- Кондратьев перевернул лист настольного календаря, – нет, послезавтра и озвучите свое неповторимое мнение.
– Хорошо… – не стал настаивать Данилец. – Кроме того, по оперативной информации Никитин, известный также в криминальных кругах под прозвищем Кривой, является активным участником организованной преступной группировки, возглавляемой…- пауза растянулась старыми подтяжками на пузе любителя пельменей и пива и схлопнулась,- одним известным в городе лицом. В связи с этим, думаю, надо будет допросить других членов ОПГ, руководителя, провести обыски…в том числе в квартире Никитина.
Поначалу про ОПГ Игорь Юрьевич и заикаться не хотел, Никитин и Никитин, мало ли людей с этой фамилией по городу бегает, а ОПГ Туманова – знаменитый, можно сказать, в Белореченске лейбл. Не "adidas", конечно, и не "Renault", но и не "Тмутаракань Лимитед". И озвучив на планерке имя главаря группировки, участник которой подозревается в причастности к похищению и убийству (по меньшей мере одного), следователь неизбежно лишался одного из козырей в общении с другими членами ОПГ. А именно – фактора неожиданности. Однако после сегодняшнего спектакля с ножом, инициированного прокурором, и зайцу стало бы понятно, что завтра (или даже сегодня) Алексей Михайлович Туманов или кто-то из его приближенных будет оповещен о новой версии следствия и конкретном подозреваемом. И всех, кого надо, проинструктируют относительно поведения на допросе. И вообще – не повод для переживаний, поскольку тактика допроса и прочая стратегия – не более чем теоретические выкладки, а на практике любой тумановский бык, хотя бы тот же упомянутый Зыряновым Величев, во-первых, и без того будет играть в молчанку и отнекиваться до последнего, мол, я не я, и лошадь не моя, а во-вторых, просто не явится по повестке. Не барское это дело. Кроме того, Данилец заблаговременно "зарядил" оперов, и они должны пропасти некоторых тумановских ребят. И проследить, кто и как себя поведет в ближайшее время, авось засуетятся…паршивцы. А когда градус беспокойства подойдет к высшей отметке, то не грех и допросить ребят. Или вовсе "закрыть" на пару суток…для улучшения мозговой активности.