Холодное Сердце Казановы
Шрифт:
Только 99 процентов.
22
РИГГС
— Как я выгляжу? — Даффи вышла из своей комнаты, кутаясь в одно из своих платьев. Меня убивало, что она прячет свои изгибы в блузках с рюшами и странных нарядах, больше подходящих для подиума. И я говорю не о подиуме Victoria’s Secret. Я говорю о дизайнерском дерьме, которое я видел, когда случайно попадал на канал «Мода» посреди ночи, будучи подростком, в надежде застать там
Неужели она не могла наполнить свой шкаф юбками-карандашами и съедобными стрингами? Что за золотоискательница она была?
Очевидно, ужасная.
Но она вертелась в своей крошечной гостиной, выглядела обнадеженной, и я отказался убивать ее настроение.
— Да, платье очень… — Я прочистил горло. — Нарядное.
Я обмяк на диване, поглаживая свой член через трусы. Я все еще спал на диване, что было хорошо для нас обоих, потому что это заставило нас вспомнить, что существует красная линия, сделанная из гребаной лавы, и мы оба не имели права ее пересекать. — Куда ты сегодня собралась?
— В „Социальный круг“. — Она нервно прикусила губу, ее фиолетовые глаза блестели. — Это эксклюзивный социальный клуб для богатых и знаменитых. Они ищут помощника управляющего. Отличная зарплата. Превосходные льготы. И, конечно, это игровая площадка для тех мужчин, которых я хочу заарканить, так что Петух наконец-то может оказаться не у дел.
— Ты им понравишься, — сказал я и серьезно добавил, продолжая трогать свой член, на случай если она заметит и захочет покататься на нем перед собеседованием. — Ты трудолюбивая, очень мотивированная, не говоря уже о том, что чертовски сногсшибательная. Большинство мест просто не в состоянии спонсировать тебя в кратчайшие сроки.
— Я знаю. — Она вздохнула, затем подошла к полке с обувью и достала пару туфель на каблуках. — Это так чертовски обидно.
Предложение о том, чтобы она работала на меня полный рабочий день, было на кончике моего языка. Особенно сейчас, когда она ходила по магазинам в поисках следующего талона на еду. Я мог бы платить ей под столом, брать ее с собой по всему миру, трахать ее и работать с ней. Четырехкратный выигрыш в моих книгах, да и вообще довольно приятное соглашение. Единственное, что меня останавливало, — это осознание того, что она мне надоест максимум через несколько недель. Я всегда так делал.
Хорошо, что Даффи ничего от меня не ждала. Когда мы не работали вместе и не трахали друг друга, мы были просто соседями по комнате, которые хорошо ладили. Ничего больше. И ничего меньше.
— Ну… — Она выдохнула воздух. — Пожелай мне удачи.
— Сломай но… неважно. — Я покачал головой. — Это будет кошмар — прибить тебя. Желаю удачи (прим. «Сломай ногу» — это подбадривающее пожелание удачи).
Она закатила глаза, схватила свою сумочку и шлепнула меня по плечу.
— Проверь Чарли, ладно?
Застонав, я сполз с дивана и поковылял к холодильнику.
—
— Эммет ничего не говорил о фотографиях? — Она повернула голову, чтобы проследить за мной, пока я открывал холодильник.
— Говорил. — Я достал молоко и выпил его прямо из пакета.
— Ну? — Ее фиолетовые глаза загорелись. Мне нравилось, что она искренне переживает.
— Они были идеальны. — Я вытер рот рукой, а затем вернул молоко в холодильник. — Но теперь мне нужно что-то еще, чтобы занять себя. Я чувствую клаустрофобию.
— Скоро он даст тебе другой проект. — Ее лицо выражало сочувствие и надежду. — И скоро все это закончится, и ты сможешь вернуться к путешествиям по миру.
Когда Даффи не было в квартире, у меня появилось много свободного времени. Я спустился вниз, сделал несколько покупок для нашего соседа, требующего большого ухода, и постарался не обращать внимания на свой зуд, связанный с путешествиями. Единственный способ его унять — сесть на самолет и улететь отсюда. Но я обещал Даффи, что буду здесь, чтобы помочь ей с оформлением визы. Ответственность — это хреново.
Вернувшись в здание, я зашел в закусочную и купил Чарли кофе и яблочный пирог. Затем я поднялся проведать старика. Я постучал в его дверь, чувствуя себя персонажем гребаного ситкома из семидесятых. Соседские визиты не очень-то вязались с жизнью рок-звезды. Он не ответил.
Возможно, он куда-то вышел.
…но также возможно, что он просто запылился.
Подавив ворчание, я снова постучал в его дверь.
— Чарли, это Риггс. Открой.
Ничего. Это было не похоже на Чарли, который обычно падал ниц, когда я приходил, словно я Папа Римский или что-то в этом роде. Я нажал на дверной звонок, испытывая одновременно беспокойство и злость на себя за то, что мне наплевать на все это.
— Открывай, Чарльз, или я вышибу эту дверь. Надо поддерживать традицию.
Казалось, половина моего времени в этом здании уходила на то, чтобы сносить двери, а потом платить за их установку. Существует ли олимпийский вид спорта для таких вещей?
Когда ответа так и не последовало, я отпустил бумажные пакеты, сделал шаг назад, разогнул плечо и ударил по двери. Хлипкая дверь распахнулась. Я перешагнул через коричневые пакеты, которые ранее оставил на полу, и вошел внутрь. Прошло всего двенадцать часов с тех пор, как я в последний раз проверял его, а здесь уже воняло.
О, черт, если он умер, я застряну здесь навсегда, отвечая на вопросы полиции.
Оглядевшись, я с облегчением убедился, что запах серы исходит от вареных яиц, которые он оставил на прилавке, а не от его разлагающегося тела.
— Чарли? — спросил я, передвигаясь по квартире. Она была больше, чем у Даффи, но все же достаточно маленькой, чтобы обойти ее менее чем за две минуты. — Ты, больной урод, кто варит яйца и держит их на прилавке?
Я зашел в его спальню. Пусто. Я бросился в ванную и открыл дверь. С другой стороны на нее давило что-то твердое и тяжелое, из-за чего ее было трудно открыть до конца.