Холодное Сердце Железных Королевств
Шрифт:
Наконец-то добравшись до своей комнаты во флигеле, Варавский быстро выволок свой походный секретер, и на этот раз более внимательно изучил украденные им бумаги. Потому что получить обвинение в клевете, если документы окажутся поддельными, было бы очень неприятно для человека его ранга. Именно поэтому он разложил бумаги на секретере, и принялся внимательно изучать их в свете лампы и фонаря, стараясь сопоставить все известные ему признаки подлинности с имевшимися имперскими аналогами.
К немалой радости кайязя, по всем признакам офицерский патент был настоящим. А на пропуске, расписке и предписании на просвет нашлись странные полосы, явно нанесённые на бумагу алхимическим путём. Нет, это явно были оригиналы, со всеми
Вернув все инструменты на их законные места, Варавский всё же отправился спать. Ведь формально и отмычки, и фонарь, и множество других весьма специфических предметов были собственностью его агентов, которые те получили как часть контракта от корпорации. Другой вопрос, что они не пользовались всем сразу, беря только необходимое для текущего задания и минимальный набор на случай непредвиденных ситуаций, а всё остальное было в полном распоряжении кайязя. И сегодня он отработал своё звание и положение на полную катушку, сослужив добрую службу корпорации и Империи. И добытые бумаги он теперь никому не отдаст, надёжно спрятав столь ценный компромат в потайном отделении походного секретера. И уже лёжа в кровати, Варавский позволил себе улыбнуться, вспоминая давно ушедшие годы и его бурную молодость на улицах Корска.
Да, то были лихие времена. Жизнь у братвы не из лёгких. Но это определённо лучше перспективы топтать казённые сапоги или вкалывать на заводе от гудка до гудка. Да и братия помогла скрыться от вербовщиков в своё время, и не ему одному. Многих из тех, кто был с ним тогда рядом, уже давно приняла сырая земля. Разборки, облавы, и прочие тяготы жизни в тени собирали обильную и кровавую жатву. А потому Ульяну приходилось вертеться, продвигаясь по карьерной лестнице с самого дна. Сперва мелкие кражи, потом домушничество, потом медвежатничество и даже уличный грабёж. А как только представился шанс, он ушёл в мошенничество, потому что полиция начала лютовать так сильно, что даже устоявшиеся связи спасали далеко не всегда. И это ещё хорошо, что ему хватило в своё время мозгов не прогулять всё наворованное да награбленное, оставив себе достаточно неплохой стартовый капитал.
А дальше всё завертелось. Торговля оружием, потом рыночные и финансовые махинации, поддержка одних кайязей и помехи другим за соответствующее вознаграждение, организация подпольных производств и спекуляции. А ещё игорный бизнес, теневые ссуды и прочая мелочь. Время шло, бизнес развивался, и сын сапожника и прачки оброс деньгами, связями и влиянием, став вхожим во многие высокие кабинеты. Даже открыл собственную фирму, для прикрытия своих тёмненьких делишек.
И именно тогда, когда он было уже решил, что отныне он недосягаем для закона и конкурентов, а его деньги, связи и собственные навыки, дополненные своей оравой лояльных головорезов, обеспечат ему полную свободу, к нему пришли. Пришли прямо посреди бела дня. И не кто-нибудь, а колдуны Ковена Серых Владык. Которые не только превратили всех охранников, вышибал и прислугу в скованные льдом статуи, но и опутали самого кайязя своими проклятыми чарами, вытащив прямо из кабинета его особняка в Корске.
И даже после стольких лет он до сих пор вздрагивал от ужаса, вспоминая свою беспомощность. Он мог бы выпустить потроха любому их них своим кинжалом чуть ли не с завязанными глазами, но он был всего лишь марионеткой в руках этих чародеев. Когда твои ноги идут сами по команде колдуна, ведя тебя против твоей воли в карету, чтобы увезти неизвестно куда, а разум может только исступлённо биться в клетке неуправляемого тела, до безумия остаётся всего один шаг.
И всё только для того, чтобы кинуть его под ноги человеку, по фамилии Блауставия - великому визирю, личному советнику и правой руке тогда ещё королевы Аюн Ванар Одиннадцатой. Кайязь, владевший самой мощной корпорацией в стране, за восемнадцать лет своего регентства при тогда ещё несовершеннолетней королеве практически монополизировавший железнодорожный и речной транспорт, и уже пустивший руки в металлургию, машиностроение, горное дело и оборонный сектор, не обращал внимания на мелкую рыбёшку без очень уважительной причины. Но те, на кого падал его взор, на своей шкуре узнавали как неслыханную щедрость королевской казны, так и невероятную силу государственной машины, подкреплённую безжалостностью системы наказания.
Если Варавский не безосновательно считал себя мастером агрессивных переговоров и закулисной игры, то Блауставия был настоящим гроссмейстером. И от его предложения невозможно было отказаться, не потеряв голову. Потому что в папке, которая лежала на его столе всё время той непринуждённой светской беседы, было достаточно доказанных преступных эпизодов на гарантированный смертный приговор незадачливому кайязю с полной конфискацией имущества. И при этом прозвучал весьма прозрачный намёк, что никто не узнает, куда исчезнут жена и дети несговорчивого коммерсанта, когда его фирму национализируют.
Разговор тот был очень тяжёлый, даже не смотря на кажущуюся для непосвящённых лёгкость, непринуждённость и некоторую шутливость. Фирму пришлось продать на довольно невыгодных условиях, позволив своему детищу влиться в корпорацию, а самому превратиться из хозяина в управляющего. Но, в замен Варавский получил не только прощение прежних грехов, но и защиту от новых, которые он наделает на работе у Блауставия. А ещё государственные заказы, финансовую поддержку и доступ к высококвалифицированным кадрам. Крутиться приходилось как белке в колесе, но всего за год обороты утроились, а небольшой механический цех разросся до настоящей фабрики, производившей детали для машиностроения. Но, как говорится, выбирая между плахой и пряником, всегда лучше брать пряник.
А за последующие пять лет даже видавший всякое Варавский проникся страхом и искренним уважением к человеку, который создал эту империю в Империи. Даже будучи управляющим в своей фирме, ему пришлось заново учиться искусству агрессивных переговоров, только на гораздо более высоком уровне. Там, где беседа с гранатой без чеки в руках не была чем-то из ряда вон выходящего. Там, где распоряжались десятками и сотнями тысяч золотых, не отрываясь от обеда в роскошном ресторане. Там, где рождалась Империя.
Жизнь - штука очень сложная и дрянная. И организованная преступность была всего лишь одним из инструментов в руках государства. И чем крупнее, сильнее и богаче была братия, тем крепче и короче был поводок, на котором держали её главарей. Их руками делали грязную работу, о которую не хотели мараться ни полиция, ни колдуны. Им позволяли проворачивать свои делишки до тех пор, пока они не несли прямой вред государству. За любую неосторожную выходку их нещадно штрафовали. А за неповиновение отлавливали и казнили, или отправляли на каторгу, бросая их заживо гнить в шахтах и на рудниках, отрабатывая долг Родине. А теперь доходило даже до того, что братии отправляли отряды своих головорезов в качестве иррегулярных частей на фронт, где эти отчаянные парни показали себя как неплохие лазутчики и диверсанты.
И даже сам Варавский, по молодости относившийся к восторженной пропаганде и напыщенному патриотизму как к откровенному идиотизму, теперь не мог не признать величия замысла, над которым сам работал не покладая рук. Потому что всё, что он делал в прошлой жизни, было всего лишь мышиной вознёй у ног колосса. Он сумел за долгие годы заставить течь в свою сторону всего несколько тоненьких финансовых ручейков. А теперь он управлял движением могучей денежной реки, которая была всего лишь частью экономической мощи корпорации Блауставия.