Холодные дни
Шрифт:
— Трис, что-то не так? — наклонился ко мне Лех, внимательно глядя в глаза.
— Да: Ширра.
— При чем тут он?
— А ты не понял?
— Нет.
Я неслышно вздохнула и кивнула в сторону хитро заулыбавшихся возниц, из которых только старик Зого сумел сделать это так, чтобы не подать виду о своей осведомленности касательно наших ночных похождениях. Ну, конечно. Кто бы сомневался, что половина народа сейчас перемывает нам кости, а вторая втихомолку хихикает над незадачливыми «влюбленными», так неудачно выбравшими время и место для уединения.
Лех (вот тугодум!) непонимающе оглянулся. Затем встретился взглядом с довольным сверх меры отцом, с братом (ага,
— Вот именно, — хмуро подтвердила я. — Не думаю, что Ширра от них далеко ушел.
— Твою мать!
— Два раза, — согласно фыркнула я, неотрывно следя за кромкой леса. — Ты поглядывай за горизонтом, что ли? А то ведь могу и не успеть: он у нас сам знаешь какой, когда переживает. Сперва прыгает, а уж потом смотрит, кого прибил. Остается надеяться, что он успел узнать меня немного лучше, чем эти балаболки, и сперва поинтересуется подробностями, прежде чем выразить свое мнение по этому вопросу.
Лех выругался снова и излишне натянул поводья, отчего конь едва не встал на дыбы.
— Трис, будь осторожна сегодня. И вообще, лучше держись ближе ко мне.
У меня вырвался нервный смешок.
— А я что делаю?
— Иирово племя! Да не за тем, чтобы меня беречь!! Себя сохрани!
— Да за себя я как раз не боюсь.
— Трис… — он с беспокойством оглянулся, шаря по кустам настороженным взглядом. — Пожалуйста. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Я грустно улыбнулась.
— Прости, но от тебя это не зависит. И от меня тоже. Так что не переживай по пустякам и будь готов… ко всему. Особенно этой ночью.
— Что?! — Лех так резко развернулся в седле, что едва не упал. — О чем ты говоришь?! Трис, что ты имеешь в виду?!!
— Сегодня будет лунная ночь, — тихо сообщила я главное. — А значит, мне все равно придется уйти.
— С чего ты…?
— Я всегда знаю, когда появится луна. Поверь. Даже если небо закрыто тучами, а снаружи дождь льет, как из ведра. За двадцать лет еще ни разу не ошиблась, а потому сразу предупреждаю: сегодня будет трудная ночь.
— Тогда я пойду с тобой!
— Нет.
— Трис!!
— Нет, — ровно повторила я, опуская глаза. — Ты останешься здесь и проследишь за тем, чтобы никто не пострадал. Что бы ни случилось и как бы не повернулось дело, ты их не оставишь. И не позволишь никому… слышишь, НИКОМУ!!.. причинить им вред. Даже мне. Особенно, мне!
Лех тихо застонал.
— Тебе нельзя быть одной. Это может быть опасно. Тем более, сейчас! Давай поступим по-другому: спрячем тебя под плащом, в палатке… в повозке, наконец! Но уходить далеко от обоза чересчур рискованно! Тут болота, почти Приграничье! Знаешь, сколько поблизости может бродить голодных тварей? Да таких, с которыми даже тебе не справиться! Упыри, вурдалаки, оборотни…
Я покачала головой.
— Ты не понял: я все равно уйду, хочешь ты этого или нет.
— Это глупо!
— Нет, Лех, — горько улыбнулась я. — Это разумно. И если ты на минуту перестанешь обо мне думать, как об обычном человеке… как о девушке, которая тебе хоть немного нравится… если вспомнишь о своем долге и о том, что за тобой сейчас стоят невинные люди, которые вполне могут пострадать… то поймешь, что я права. И сделаешь так, как велит твой опыт: не рискнешь чужими жизнями понапрасну, не бросишь свой гнотт и не наделаешь глупостей там, где твоя помощь совершенно не нужна. Ты примешь верное решение и позволишь мне уйти. Сегодня. Одной. И надеюсь, что всего лишь до утра. Ты понял?
Лех сжал зубы так, что на скулах заиграли желваки, секунду сверлил меня злым взглядом, но быстро понял, что ничего не добьется, и раздраженно отвернулся. Не умчался вперед, конечно, потому что все еще помнил о Ширре, но и разговаривать больше не рвался, потому что мой ответ на любой свой вопрос только что слышал. Возражать тут бесполезно, спорить — бессмысленно, доказывать что-то свое — глупо и ненужно. Особенно тогда, когда у меня были и силы, и время, и возможность решить этот вопрос таким образом, что никто не почует подвоха. И уйти так, что люди просто не успеют меня остановить. Даже он. Хотя, насколько мне удалось его узнать, попытаться от все равно попробует.
Я снова вздохнула и погрузилась в невеселые размышления.
Ночь опустилась на лес, как всегда, неожиданно. Гораздо быстрее, чем мне бы хотелось, но намного спокойнее и тише, чем я ожидала. Спокойнее, в первую очередь, тем, что Лех больше не пытался меня остановить. Вернее, не пытался сделать это напрямую. Однако сдаваться, как вскоре выяснилось, действительно не собирался: едва повозки встали на ночлег, возле меня ненавязчиво материализовался Олав и все то время, пока я помогала с лошадьми, упорно держался рядом. Якобы помогал, а заодно, и цепко поглядывал по сторонам. Затем его сменил Веррит. Потом за водой напросилась Зита. У костра вежливо перехватил и попытался заболтать Олер, но не справился и был с позором отправлен назад, к командиру, с тщательно завуалированным предложением «не маяться дурью». За ужином ко мне на колени взобрался обрадованный разрешением строгого дядюшки Лука. После ужина с котлом неожиданно занялись Сноб с Вышибалой, чего за ними отродясь не наблюдалось. Лех держался подчеркнуто в стороне, о чем-то долго и заинтересованно беседуя с эльфами. Те, в свою очередь, обходили меня по широкой дуге, не перемолвившись напрямую ни единым словом за все дни, что мы шли от Черного Озера. Ширра тоже не объявлялся, из чего я сделала вывод, что он все еще на меня сердится.
Пришлось, скрепя сердце, уходить в одиночестве — с немалым грузом в душе, острым сожалением за это нелепое недоразумение, из-за которого мохнатый ворчун так долго злится, и искренним беспокойством за оставшихся в неведении друзей. А еще — со слабой надеждой на то, что все снова обойдется, и я не наткнусь на них в самый неподходящий момент. Не стану после полуночи каким-нибудь злобным чудовищем и никого не пораню.
Лех не выпускал меня из виду ни на секунду — судя по всему, твердо намеревался идти следом, что бы ни случилось. Кольчугу спрятал под длинную куртку, игнорируя вопросительные взгляды гнотта, меч держал под рукой, коня не расседлывал… в общем, был готов сорваться с места при первом же намеке на побег. Да только одного не учел: я тоже не первый день на свете живу и давно научилась обманывать бдительных караульных. Более того, еще днем умудрилась сковырнуть одну из досок в днище «своей» повозки и тщательно прикрыла ее старой рогожей. А потом еще и советы ненавязчивые подавала Янеку (а как же! кто ж еще будет меня слушать, открыв рот?!), устроив дело таким образом, чтобы нужная мне телега стояла не слишком далеко от костра, но в такой в густой тени, что в ней не составит труда схорониться в нужный момент. Она и сейчас ждала моего прихода, прячась от любопытных взоров и готовясь избавить меня от настойчивого преследования.