Холодный бриз

Таругин Олег Витальевич

Мысли текли вяло, еще и папироса, в отличие от привычных сигарет, постоянно тухла. Чуть задумаешься — и приходится снова чиркать спичкой. Да уж, прогресс шагнул далеко вперед, спасибо тем же — как их тут обзывают — САСШ, что ли? Именно… Пачку «Lucky Strike» в каждый солдатский рацион… ага. «Колумб Америку открыл, хороший был мужик, а заодно он научил весь мир курить табак…». Блин, что за чушь в голову лезет? С чего это его на дурацкие стишки потянуло?

Дверь распахнулась, вырывая подполковника из вязкой трясины усыпляющих мыслей. Ворвавшийся в кабинет наподобие маленького смерча — эх, молодежь, и откуда только силы берутся? — Качанов сноровисто расшнуровывал классический солдатский «сидор»:

— Переодевайтесь.

Крамарчук с удивлением глядел на вытаскиваемые из вещмешка вещи — галифе, гимнастерку, смятые (и как

только поместились?) сапоги, фуражку с малиновым околышем.

— Давайте быстрее, товарищ Крамарчук, мне еще нужно будет успеть вернуться и товарищу Макарову форму и мешок вернуть. Да одевайтесь же, не стойте! Свое снимайте — и внутрь. Ну же!

Крамарчук, наконец, понял. И на самом деле, не идти ж ему по территории в своей украинской «комке» образца 2003 со «старорежимными» погонами?! Через пять минут подполковника ВС Украины Юрия Крамарчука не было — вместо него перед старлеем стоял немолодой сержант НКВД. Форма пришлась почти впору, разве что ростом неведомый «товарищ Макаров» был повыше, а комплекцией — послабее. Качанов торопливо запихал его камуфляж и берцы в мешок, затянул:

— Пошли, у меня на всё про всё полчаса.

— Куда мы? — усталость временно отступила, и Крамарчук чувствовал себя почти бодро. Ну, процентов, эдак, на десять от номинала.

— На батарею. Там будет проще вас… э-э… временно разместить. Идемте. Папиросы возьмите, и спички. Вот еще пачка, берите, не знаю, сколько вам там отсиживаться. Всё, пошли.

Из здания вышли через запасной ход и рванули через какие-то заросли, которых в привычной подполковнику реальности две тысячи восьмого не было. До расположения батареи добрались — читай «добежали» — ударными темпами, минут за пятнадцать. В первом, ближнем к военгородку, артиллерийском дворике их уже ждал молодой худощавый парень с лейтенантскими кубарями на петлицах.

— Нашел свободный кубрик? — не стал тянуть резину Качанов. — Если да, то пошли вниз. Зиновьев у нас?

— Так точно, товарищ капитан убыл к вам. Серега, а…

— Потом, все вопросы потом, Леша. Время. Да, знакомьтесь, — все-таки опомнился особист, — подполковник Крамарчук, лейтенант Ивакин. Всё, дальше познакомитесь внизу.

Спустившись по знакомым бетонным ступеням (правда, на его памяти они выглядели лет на шестьдесят старше), Крамарчук оказался на первом ярусе батарейных казематов. Общая схема подземелий ему была знакома: в его время здесь располагались служебные помещения воинской части. А вот ниже он раньше ни разу не спускался: и второй уровень, и ведущие на КП и к генераторной потерны в восьмидесятых-девяностых уже были или затоплены почвенными водами, или забутованы, от греха подальше, всяким строительным мусором. Шли же они, судя по всему, именно на нижний уровень, причем спуск представлял собой просто четырехметровую шахту с вделанными в стену скобами. Дальше был коридор, освещаемый забранными в сетчатые плафоны тусклыми электролампами, и одна из многих металлическая дверь с ригельным запором, выкрашенная шаровой краской. Помещение, три на два метра, Крамарчука ничем особо не поразило. Выкрашенные уже знакомой масляной краской бетонные стены, лампа под потолком, двухъярусная панцирная койка со скатанными матрасами, до боли знакомая армейская тумбочка и небольшой столик. Запаха сырости, как ни странно, не было: пахло бетоном, краской, пылью, еще чем-то неузнаваемым. Спустя миг Юрий понял: пахло нежилым помещением. В комнатушке просто еще никто не ночевал, потому, несмотря на введенную в строй еще в прошлом году батарею, здесь сохранился знакомый любому советскому человеку, хоть раз в жизни получившему долгожданный ордер на собственную квартиру, запах новостройки.

— Переодевайтесь, — Качанов поспешно вытаскивал из «сидора» его камуфляж, — одежду давайте мне. Всё? Отлично. Располагайтесь, товарищ лейтенант к вам позже зайдет. Да, вот, чуть было не забыл, — особист неожиданно вытащил из кармана галифе подполковничьи наручные часы. — А то ещё пойдете время узнавать, — пошутил он.

— Пошли, Леша, на пару слов.

Не прощаясь, особист выскочил в коридор, Ивакин, смущенно кивнув подполковнику, следом. Несколько секунд Крамарчук еще слышал их шаги и обрывки коротких фраз, затем все стихло. Усмехнувшись, не столько торопливой поспешности Качанова, сколько своим мыслям относительно новостройки, он плотно прикрыл дверь, не спеша оделся. Ощущать телом привычный, давно разношенный камуфляж было приятно, и Юрий, раскатав один из матрасов (подушка, вполне ожидаемо, обнаружилась внутри), с удовольствием растянулся на койке. Освещение, судя по отсутствию настенного выключателя, отключалось централизованно, но на то, чтобы искать где-то в коридоре рубильник, сил уже не было. Да, скорее всего, и не стоило этого делать, иди, знай, как Ивакин на его самодеятельность отреагирует! В чужой монастырь, как известно…

Спустя минуту подполковник уже крепко спал.

— Отвечаешь головой, Леша, понял? — Качанов забросил за спину вещмешок, собираясь отправиться в обратный путь. Офицеры стояли на поверхности, медленно клонящееся к горизонту солнце отбрасывало длинные тени.

— Да кто он, хоть такой, Серега, а?

— Кто? — старший лейтенант на миг задумался. — Как тебе сказать… вот скажи, ты готов за Иосифа Виссарионовича жизнь отдать? Вижу, готов, молодец. Вот и сделай так, чтобы эти двое суток о товарище Крамарчуке никто не узнал. Никто, кроме меня, генерал-майора Захарова и товарища Сталина или товарища Берии, разумеется. А вот как ты это сделаешь, тебе решать. Тут, Леша, такая ситуация, что даже твой старый знакомый товарищ Мехлис с ходу не разберется. Я понятно объяснил?

— Ну… не совсем.

— Хорошо, объясню иначе. Ты американский эсминец на дно положил? Положил. И товарищ Захаров, к слову, очень тебя за это дело хвалил. Но ведь мы с ними не воюем, верно? Так вот, чтобы тебя и дальше хвалили, а не обвиняли в том, что ты неверно распознал ситуацию и поддался на провокацию, сыграв на руку классовому врагу, и нужно, чтобы о товарище подполковнике до послезавтра ни одна живая душа не прознала. Так понятней?

— Д…да. Послушай, а…

— Никаких «а», товарищ красный командир! И ты, и я сейчас очень от него зависим. Тоже понятно? Вот и иди. Придет срок, объясню, обещаю, а пока рано. Да и времени нет, — по-дружески хлопнув окончательно обалдевшего лейтенанта по плечу, особист побежал в сторону военного городка. Ивакин несколько мгновений смотрел ему вслед, затем коротко выругался и в смятении чувств затопал вниз по бетонным ступеням.

Глава 7

Москва, площадь Дзержинского, 18 июля 1940 года

… — это всё, товарищ Берия. И поверьте, если бы я не считал случившееся, простите за столь высокопарные слова, катастрофически важным как для будущего нашей страны, так и лично для вас с товарищем Сталиным, я никогда бы не решился…

— Бросьте, товарищ Захаров, — народный комиссар с трудом скрывал буквально распирающие его чувства. — Не нужно больше ничего говорить. Если то, о чем вы рассказали, соответствует истине хотя бы на десять процентов… вы сами хоть представляете, что тогда будет?

— Понимаю, товарищ нарком, — усилием воли заставив себя взглянуть в невидимые за бликующими стеклами пенсне глаза Берии, твердо ответил генерал-майор. Мы сумеем переломить ход истории и спасти нашу страну, избежав множества чудовищных ошибок.

Лаврентий Павлович криво усмехнулся, однако в ответ ничего не сказал. Помолчав несколько секунд, он взмахнул пухлой рукой:

— Да присядьте вы, генерал, не стойте столбом, от этого ни мне, ни вам ясности не прибавится, — Захаров мельком отметил, что кавказский акцент в голосе всемогущего главы НКВД стал куда ощутимее, нежели в начале их разговора: Берия больше уже не мог скрывать волнения.

— Думаю, товарищ Захаров, вы прекрасно понимаете мои чувства. Как и то, что озвученные вами факты требуют всесторонней проверки. С другой стороны, открою секрет, у меня уже есть сведения о произошедшем, вот только они не слишком похожи на ваш… э-э… вариант, — Берия помолчал. — Знаете, генерал, я еще ни разу не был в вашем городе. Как думаете, стоит побывать?

— Стоит, — с трудом сдерживая торжество — убедил все-таки, убедил! — кивнул начштаба.

— Ладно. У вас ведь еще есть дела в наркомате обороны? Вот пока ими и займитесь. А вечером… — нарком внутренних дел сделал паузу, словно в последний раз мысленно взвешивая готовую сорваться с языка фразу. — А вечером мы с вами, товарищ генерал-майор, вылетим в Одессу. Вы верно сказали, обстоятельства требуют моего личного присутствия. Пожалуй, я даже не стану отрывать одесских товарищей от дел и предупреждать о своем визите — как считаете, правильно? — Берия испытывающе взглянул на Захарова.