Холодный дом (главы XXXI-LXVII)
Шрифт:
Так ночь движется своей тяжелой поступью и видит, что переулок все еще бодрствует в неурочные часы, все еще угощает и угощается, все еще ведет себя так, как будто неожиданно получил в наследство малую толику денег. Так ночь, медленно отступая, наконец, уходит, а фонарщик начинает свой обход и, как палач короля-деспота, отсекает маленькие огненные головы, стремившиеся хоть немного рассеять тьму. Так - худо ли, хорошо ли - наступает день.
А наступивший день, как ни мутно его лондонское око, может удостовериться, что переулок бодрствовал всю ночь. Не говоря уже о головах, что в дремоте опустились на столы, и пятках, что лежат
– Боже ты мой, джентльмены!
– восклицает мистер Снегсби, подходя к ним.
– Что я слышу?
– Что ж, все правда, - отвечает один из полисменов.
– То-то вот и оно. Ну, не задерживайтесь, проходите!
– Но, боже ты мой, джентльмены, - снова начинает мистер Снегсби, довольно грубо оттиснутый назад, - я же только вчера вечером стоял у этой самой двери между десятью и одиннадцатью часами и разговаривал с молодым человеком, который здесь проживает.
– В самом деле?
– отзывается полисмен.
– Этого молодого человека вы найдете в соседнем доме. Эй, вы, там, проходите, не задерживайтесь!
– Надеюсь, он не получил повреждений?
– осведомляется мистер Снегсби.
– Каких повреждений? Нет. С чего бы ему получать повреждения?
Мистер Снегсби так расстроен, что неспособен ответить ни на этот, ни на любой другой вопрос, и, отступив к "Солнечному гербу", видит там мистера Уивла, изнывающего над чаем с гренками в позе выдохшегося возбуждения и в клубах выдохнутого табачного дыма.
– И мистер Гаппи тоже!
– восклицает мистер Снегсби.
– Ох-ох-ох! Во всем этом поистине виден перст судьбы! А моя кро...
Голос отказывается служить мистеру Снегсби раньше, чем он успевает вымолвить слова "моя крошечка". Лицезрение сей оскорбленной супруги, которая в столь ранний час вошла в "Солнечный герб", стала у пивного бачка и подобно грозному обвиняющему призраку впилась глазами в торговца канцелярскими принадлежностями, лишает его дара речи.
– Дорогая, - говорит мистер Снегсби, когда язык у него, наконец, развязывается, - не хочешь ли чего-нибудь выпить? Немножко... говоря напрямик, капельку фруктового сока с ромом?
– Нет, - отвечает миссис Снегсби.
– Душенька, ты знакома с этими двумя джентльменами?
– Да!
– отвечает миссис Снегсби и холодно кланяется им, не спуская глаз с мистера Снегсби.
Любящий мистер Снегсби не в силах всего этого вынести. Он берет миссис Снегсби под руку и отводит ее в сторону, к ближнему бочонку.
– Крошечка, почему ты так смотришь на меня? Прошу тебя, не надо!
– Я не могу смотреть иначе, - говорит миссис Снегсби, - а хоть и могла бы, так не стала бы.
Кротко покашливая, мистер Снегсби спрашивает: "Неужели не стала бы, дорогая?" - и задумывается. Потом кашляет тревожным кашлем и говорит: "Это ужасная тайна, душенька!", но грозный взгляд миссис Снегсби приводит его в полное замешательство.
– Правильно, - соглашается миссис Снегсби, качая головой, - это действительно ужасная тайна.
– Крошечка, - жалобно умоляет мистер Снегсби, - ради бога, не говори со мной так сурово и не смотри на меня как сыщик! Прошу тебя и умоляю, - не надо. Господи, уж не думаешь ли ты, что я способен подвергнуть кого-нибудь... самовозгоранию, дорогая?
– Почем я знаю?
– отвечает миссис Снегсби.
Наскоро обдумав свое несчастное положение, мистер Снегсби приходит к выводу, что на этот вопрос он и сам бы ответил "почем я знаю". Ведь он не может категорически отрицать своей причастности к происшествию. Он принял столь близкое участие, - какое именно, он не имеет понятия, - в одной таинственной истории, связанной с этим домом, и, быть может, сам того не подозревая, замешан и во вчерашнем событии. В истоме он отирает лоб носовым платком и вздыхает.
– Жизнь моя, - говорит несчастный торговец канцелярскими принадлежностями, - ты, надеюсь, не откажешься объяснить мне, почему, отличаясь вообще столь щепетильно примерным поведением, ты зашла в винный погребок до первого завтрака?
– А зачем пришел сюда ты?
– спрашивает миссис Снегсби.
– Дорогая моя, только затем, чтоб узнать подробности рокового несчастья, случившегося с почтенным человеком, который... который самовозгорелся.
– Мистер Снегсби делает паузу, чтобы подавить стон.
– А еще затем, чтобы потом рассказать тебе обо всем, душенька, в то время как ты будешь пить чай с французской булочкой.
– Рассказать? Как бы не так! Словно вы рассказываете мне все, мистер Снегсби!
– Все... моя кро...
– Я буду рада, - говорит миссис Снегсби, наблюдая с суровой и зловещей усмешкой за его возрастающим смущением, - если вы вместе со мною пойдете домой. Я считаю, мистер Снегсби, что дома сидеть вам не так опасно, как в иных прочих местах.
– Право, не понимаю, душенька, почему ты так думаешь, но я готов уйти.
Мистер Снегсби беспомощно окидывает взором трактир, желает доброго утра мистерам Уивлу и Гаппи, заверяет их в своей радости по случаю того, что они не получили повреждений, и следует за миссис Снегсби, уходящей из "Солнечного герба". К вечеру возникшие у него подозрения насчет непостижимой доли его участия в катастрофе, которая служит предметом людских толков во всем околотке, почти превратились в уверенность, так он подавлен упорством, с каким миссис Снегсби сверлит его пристальным взглядом. Душевные муки его столь велики, что в нем возникает смутное желание отдать себя в руки правосудия и потребовать оправдания, если он не виновен, или кары по всей строгости закона, если виновен.
После завтрака мистер Уивл и мистер Гаппи направляются в Линкольнс-Инн, чтобы погулять по площади и очиститься от затянувшей их мозги темной паутины, - насколько возможно их очистить в течение небольшой прогулки.
– Сейчас самое время, Тони, - начинает мистер Гаппи, после того как они в задумчивости прошлись по всем четырем сторонам площади, - сейчас самое время нам с тобой перекинуться словечком-другим насчет одного пункта, о котором нам нужно договориться безотлагательно.
– Вот что я тебе скажу, Уильям Гаппи!
– отзывается мистер Уивл, глядя на своего спутника глазами, налитыми кровью.
– Если этот пункт имеет отношение к заговору, лучше тебе и не говорить о нем. Этого с меня хватит, и больше я об этом слышать не хочу. А не то смотри, как бы ##ты сам@@ не загорелся или не взорвался с треском!