Холодный город

Блэк Холли

– Во всяком случае, теперь мы знаем, куда ехать. Я собиралась купить еды. Ты тоже поешь, посмотрим, вдруг это уменьшит жажду.

Она ждала ответа, но Эйдан снова повернулся к телевизору, который все еще показывал трансляцию из Холодного города. Его рот был приоткрыт, щеки раскраснелись.

Будь она хорошим человеком, она бы отвезла его туда, если бы он поддался голоду. А он мог. И тогда он стал бы бессмертным, вечно молодым и продолжал бы очаровывать девушек, пока земля не врежется в солнце.

Будь она хорошим человеком, она бы и сама туда отправилась.

Она пошла вдоль полок, онемевшими пальцами взяла карту. К доске рядом с холодильниками были приколоты

объявления: фотографии пропавших подростков с номерами телефонов, реклама гомеопатических средств, которые якобы отпугивают вампиров, объявления о котятах «в хорошие руки» и одно объявление, призывавшее в случае чего звонить Матильде.

Тана взяла бутылку имбирного эля и бутылку воды. У ящика с готовой едой выбрала максимально съедобные на вид сэндвичи – индейка, сыр и белый хлеб – и взяла два, и еще штук шесть пакетиков с горчицей, яблоко и бутылочку ибупрофена. Потом сделала себе огромную чашку кофе, добавила в нее пакетик с горячим шоколадом и заплатила парню в пуленепробиваемой кабинке за этот шикарный ужин и бензин. От того, что ей заплатили на последнем рабочем месте – в буфете кинотеатра, – осталось примерно сорок долларов. И все, что у нее теперь было, – эти сорок долларов и очень смутный план.

Тана не знала, что именно Эйдан слышал о Холоде, но если он думает, что будет лежать в номере отеля, смотреть телевизор и обливаться холодным потом, как будто слезает с наркотиков, то он очень сильно ошибается. Как только голод захватит его полностью, он вышибет дверь. Они набросятся друг на друга. И будут нападать на других людей, может быть, даже убивать, и обязательно распространять заразу. Если они не собираются ехать в Холодный город или где-то спрятаться, единственный выход – это вернуться домой. Она должна отвезти Эйдана обратно. Поговорить с его матерью, маленькой спокойной женщиной в домашнем платье, которая поила Тану чаем и никогда не делала замечаний по поводу их с Эйданом манеры одеваться. Тане пришлось бы объяснить, что ее сын заразился. Поговорить с его отцом, которого Тана никогда не видела. А что потом? Готовы ли они запереть Эйдана и не обращать внимания на его крики? Знать, что если он вырвется на свободу, кто-то может пострадать, и их арестуют? Или они отправят его в Холодный город и сделают вид, что выбора не было? А что насчет нее? Где ей спрятаться, пока инфекция не покинет организм? Только не в подвале, где ее крики будут отражаться от тех же стен, что и крики матери когда-то. Только не в подвале, где ее может услышать Перл.

– Ладно, – вздохнула Тана, делая большой глоток. – Пора ехать.

Холодный ветер снаружи отбросил ее волосы назад и едва не вырвал пакет из рук. Нужно поесть. Потом, когда перестанет кружиться голова, она решит, куда ехать дальше.

Подходя к машине, она увидела, что багажник открыт.

– Эйдан, – тихо сказала она. Медленно, на подгибающихся от страха ногах прошла через парковку. Замок багажника был сорван, одна из петель согнута. Цепи свалены кучей там, где лежал Габриэль. Рядом – клочья одеяла и мешков.

– Как он… – начал Эйдан, но тут же осекся.

– Разорвал, – ответила Тана, указывая на вытянутое и перекрученное звено. – Если он это сделал, тогда… Он с самого начала мог освободиться. Еще на ферме. Он обманул нас.

– Может быть, днем они слабее, – сказал Эйдан. – Я как-то нашел летучую мышь. Посреди бела дня у банка в городе. Она была такая маленькая и выглядела такой несчастной, так что я засунул ее в ботинок и отнес домой. Думал, круто будет держать дома летучую мышь. Я посадил ее в птичью клетку, и она проспала до вечера. Но потом она уже не выглядела милой.

Она как-то выбралась из клетки и начала метаться по комнате как ненормальная. Когда она расправила крылья, то выглядела как огромная…

– Эйдан, – сказала Тана. – Он не летучая мышь.

Она все смотрела на искореженный металл багажника и цепи, разорванные, как будто они были из олова, а не из стали.

Это невозможно. Вампиры сильнее людей, но не настолько же.

– Но ведь не зря раньше думали, что они превращаются в летучих мышей, – загадочно произнес Эйдан.

Она вздохнула. Возможно, он прав. Может быть, Габриэль просто дожидался в доме темноты. Ждал, когда сможет разорвать цепи, выпить кровь Эйдана и убежать. Но когда появилась Тана, решил воспользоваться их помощью, чтобы убраться подальше, пока не наступила ночь, и притворился безобидным. По спине у Таны пробежал холодок.

– Ну что же, он сбежал. Остались только мы, – Эйдан лениво улыбнулся. С таким выражением лица он обычно склонял ее к тому, к чему она не была готова.

– Угу, – отозвалась Тана. Эйдан продолжал смотреть на нее, и выражение его лица изменилось. Кажется, он больше не видел ее. А видел только кожу и кости. И кровь. Тана сделала шаг назад. Она не успеет дотянуться до монтировки, которую оставила на пассажирском сиденье. – Давай сядем в машину и поедем дальше. Может быть, найдем отель, как ты и говорил, – продолжала она, надеясь отвлечь его. – Заляжем на дно.

– Или можно поддаться искушению, – он подходил ближе. – Подумай об этом.

– Ты не можешь, – сказала она.

– Почему нет? – спросил Эйдан, приближаясь. – Это может оказаться даже приятно. Есть люди, готовые убить ради того, что мы получили просто так.

– Я не хочу стать чудовищем, – сказала Тана, отшатнувшись. Краем глаза она заметила блеск видеокамеры над входом в супермаркет. – Садись в машину. И попытайся убедить меня. Обещаю, я действительно об этом подумаю.

– Хорошо, – сказал Эйдан и бросился на нее. Она ждала этого, но все-таки он застал ее врасплох. Конечно, она знала, что он опасен. А еще он был ее другом, и все инстинкты требовали, чтобы она доверяла ему. Она плеснула ему в лицо кофе и пустилась бежать. Но он быстро догнал ее и прыгнул, опрокинув на асфальт. Шею обдало холодным дыханием, ободранные колени и ладони щипало. Пакет с едой упал рядом, из расколотой бутылки с имбирным элем хлынула пена, заливая подол кружевного платья, смешиваясь с пролитым бензином, смывая брошенные окурки.

«Вот и все, – подумала она, – Здесь я и умру». И это окажется на видеозаписи. Ее увидит кассир за пуленепробиваемым стеклом, а позже, может быть, отец и сестра.

Эйдан издал булькающий звук, и Тана вздрогнула, приготовившись к неизбежной боли. Но вместо прикосновения зубов почувствовала, что его хватка слабеет, и услышала крик. Она перекатилась на спину и потянулась за разбитой бутылкой – единственным доступным оружием. Сомкнула пальцы на горлышке и взмахнула рукой, надеясь не промахнуться.

И тут она задохнулась от неожиданности.

Перед ней стоял Габриэль. Он обхватил Эйдана вокруг груди и, закрыв глаза, припал губами к его шее. Его лицо, когда он оторвал Эйдана от земли, выглядело одновременно жутким и спокойным; он глотал кровь с чудовищным наслаждением. Невидящие глаза Эйдана были полузакрыты. Он не сопротивлялся, его рот был блаженно приоткрыт, тело подрагивало.

Секунду, которая показалась вечностью, Тана не могла двинуться с места. Это было больше, чем страх привлечь к себе внимание, больше, чем страх за себя. Она должна была прийти в ужас, но вместо этого смотрела как завороженная.