Холодный поцелуй смерти
Шрифт:
Клюка дрогнула:
— Воля ваша, милорд.
Она повернулась к нам, и на миг показалось, будто в ее пустых глазницах копошатся жирные серые черви.
— Ханна, принеси из сейфа черные опалы, — велела она.
Крупный перстень в виде черепа у нее на пальце заморгал от злости янтарными глазами. «Ханна, душечка моя, принеси мне еще порошок из драконьей чешуи. Надобно преподать урок этому шелудивому кровососу».
Стоявшая рядом со мной Ханна произнесла еще несколько слов на кошмарном наречии.
Картинка замелькала. Кадры сменяли друг друга, затем все заволокло красным, и изображение скрылось за кровавой
Я невольно вскинула руки, закрыв лицо, но быстро поняла, что это иллюзия. Тогда я прижалась лбом к прохладному стеклу и уставилась на битком набитую танцплощадку внизу невидящим взглядом — надо было сообразить, что следует из Ханниных воспоминаний.
Я три года пользовалась чарами альтер-вамп, уверенная, что это просто дорогое и качественное маскировочное заклятие, которое мне продала Древняя. Но все эти три года я разгуливала в теле Розы, и все это время она зависела от милости Графа — манипулятора, садиста, мерзавца, кровососа, наконец! К горлу подкатила тошнота. Да. Роза и сама вампирша и, судя по ее репутации и воспоминаниям, отнюдь не пай-девочка — паинек среди вампиров не часто встретишь, — но такой участи я не пожелала бы даже ей, никому бы не пожелала. Так не должно продолжаться, ни в коем случае. Дело было уже не в том, чтобы отказаться от чар ради собственного благополучия, — теперь я обязана найти тело Розы и освободить ее от магических уз, какими бы они ни были.
— Представляешь, Граф ее убил. — Слова Ханны напомнили мне, что я не одна. Пальцы у Ханны скрючились, лицо перекосилось от ненависти. — Когда я вернулась с ожерельем, Граф рассмеялся — и оторвал ей голову, прямо на моих глазах, будто курице шею свернул! Только он не ошибся — она была колдунья, а любая колдунья прежде всего заботится о собственной душе, то есть о ее безопасности. — Тут она и сама рассмеялась — глухо, хрипло, словно это тоже было гортанное заклинание. — К чему продавать ее демону, если не извлечь из этого всей возможной выгоды?
Ханна подошла к бару с серебристой дверцей и открыла его. Достала оттуда приземистую бутылку вроде ликерной и отсалютовала мне.
— Я любила Гвен.
— Кто такая Гвен? — не поняла я.
— Моя наставница, Древняя, кто же еще. — Ханна потянула за пробку, и та тихо хлопнула и выскочила. — Она была совсем не похожа на классическую старую каргу, ничего общего, это был всего лишь фасад. А сама Гвен — живая, милая, остроумная…
Она умолкла и принялась изучать этикетку на бутылке, как будто на ней было написано что-то неожиданное.
— Какое отношение это воспоминание имеет к тому, что ты хочешь заполучить яйцо? — ровным тоном спросила я.
— Что? — Она вскинула голову, попыталась улыбнуться, но уголки губ поползли не вверх, а вниз. — Яйцо — аварийное хранилище ее души. Стандартная процедура, если поблизости нет подходящего тела. Яйцо Фаберже — драгоценность, его не повредят и не выбросят, самое худшее, что может приключиться, — ей придется немного постоять в сейфе или в витрине, пока я не придумаю, как ее вызволить; разумеется, время тратить жалко, но это лучше, чем оказаться в Преисподней, если демон не уплатит должок. — От этой мысли она вся содрогнулась, после чего как следует отхлебнула из горлышка. — Конечно, все это очень неизящно, но…
Я прищурилась — все
— Если яйцо было для нее так важно, почему оно оказалось у Графа?
— Это я виновата, — призналась Ханна. — Граф решил сделать из меня свою личную колдунью — ведь Гвен к тому времени уже передала мне почти все свои заклятия. Но у меня не было такой защиты, как у нее. — Она показала мне тыльную сторону ладони, повела пальчиком — перстень с черепом подмигнул мне янтарным глазом. — Лишь когда ему надоело меня эксплуатировать, я смогла во всем разобраться и понять, что я ему наговорила и что он у меня выманил. — Плечи у нее поникли. — Некоторое время спустя я сумела вернуть себе перстень и после этого уже могла сопротивляться Графу — в определенной степени, однако из-за «Дубль-В» была вынуждена его слушаться.
Она сделала еще один глоток и протянула бутылку мне.
— Я пыталась отобрать у него яйцо, но этот подлец-кровосос был не дурак — он знал, зачем оно мне, и не собирался допускать, чтобы я воскресила Гвен, раз уж он ее убил. И стоило ему заподозрить, что я близка к цели, и он передал яйцо дальше — тебе. — Ханна фыркнула от отвращения. — Какая, в сущности, глупость: ведь он хотел получить тебя и твою сидскую кровь, а Гвен принесла бы ему все это на блюдечке с голубой каемочкой, дай только срок, — так нет же, он не мог подождать и убил ее в припадке гнева!
История была красивая — и к тому же по большей части правдивая, но что-то в ней не стыковалось, а что именно — я не могла разобраться. Зачем Ханне воскрешать свою наставницу? Насколько я могла судить, у нее все было в ажуре: куча денег, Графа нет, «Дубль-В» под контролем — на это есть Дарий, — и при этом никто ею не помыкает, так что, если не считать любви к наставнице, а об этой любви я знаю только с ее слов… Одно было ясно: если Древняя действительно погибла год назад от руки Графа, значит, с тех пор Розу и мои маскировочные чары курировала Ханна. А следовательно, она знает, где находится тело Розы.
— Очень трогательная сценка, Ханна, а теперь объясни, каковы твои условия.
— Что ты, Женевьева, я никогда не выставляю условий! — мягко возразила она. — Я оказываю мелкие услуги!
— Да-да, конечно. Что за услуги?
— Я бы подсказала тебе, чье тело лежит на каменном столе в данный момент, — Ханна лукаво подняла пальчик, — но думаю, ты сама догадаешься — ты так проницательна…
Я ахнула от потрясения и на миг прикрыла глаза. Это мое тело оказывалось там каждый раз, когда Розино… Какая я дура! Мне не приходило в голову, что мое тело может оказаться не при мне, а в другом месте, я не додумалась до этого даже после того, как разобралась, что чары были не просто маскировкой! Я внутренне фыркнула. Зато теперь понятно, почему я не могла колдовать и почему Ханна узнала меня в обличье Розы, а Малик — нет, не говоря уже о прочих.
Ханна двинулась на меня с ободряющей улыбкой.
— Нет-нет, не беспокойся, с тобой ничего плохого не случится, ведь Графа уже нет! — Она обхватила пальцами горлышко бутылки. — Временами он и правда вел себя как гадкий извращенец, кстати, вот тебе еще один повод меня благодарить…
Меня затошнило — перед глазами всплыли жуткие картины. Я попыталась прогнать видения — ни к чему думать о Графе и о том, что он вытворял с моим телом, пока оно беспомощно валялось на каменном столе…