Холодный поцелуй смерти
Шрифт:
— Встань и оденься.
Я молча взяла френч и поднялась на ноги; чтобы надеть его, не потревожив плечо, пришлось скособочиться. Ласковое прикосновение шелковой подкладки успокоило меня. Здоровой рукой я вытащила попавшие за воротник волосы и неловко застегнула френч доверху, чувствуя себя совершенно сбитой с толку и внезапно отупевшей.
Что только что произошло? Нет, скажем так: почему это произошло? Зачем я просила его — умоляла! — сделать мне больно? Мне казалось, что чувства при этом были мои, мои собственные, но на самом-то деле они были Розины! Да, чары определенно разладились, иначе как
Я вытерла слезы рукавом френча и отогнала лишние мысли. Плечо уже не болело — чары его вылечили. Осталось всего-навсего пройти через ритуал вассальной верности, а после этого я уже никогда не буду ими пользоваться, никогда не полезу в Розино тело! Уж придумаю, как навсегда отделаться от них и от нее.
— Что дальше? — спросила я, и все та же частичка меня удивилась собственному спокойствию, хотя я смутно ощущала, как Малик приглаживает мне мысли.
Малик повернул ключик, лифт чуть-чуть нырнул вниз — у меня ухнуло в животе, — а потом огни загорелись, и лифт поехал вверх.
— Надо подготовиться к клятве, а потом, когда мы все сделаем, сразу же поедем в полицию.
Лифт остановился, дверь отъехала в сторону. Перед нами простирался длинный пустой коридор, устланный голубым ковром с узором из мелких серебряных сердечек; по одну сторону тянулся ряд стальных дверей. По приказу Малика я собрала остатки нашей одежды и двинулась за ним мимо полудюжины дверей — босые ноги тонули с пушистом ковре, — пока наконец Малик не остановился.
Он замер, потом приподнял подбородок и втянул носом воздух.
— Кажется, нас ожидает целая компания, — тихо заметил он. — Нехорошо.
Не успела я спросить, кто именно, как дверь уехала в стену, и у меня приключилось очередное дежавю. В проеме стояла Ханна Эшби все в том же наряде вампирской фанатки — приглушенно-оранжевое бархатное бюстье, черная тюлевая юбка.
— Малик аль-Хан и великолепная, как всегда… Роза! — Она заговорщически приподняла одну идеально выщипанную черную бровь. — Может быть, войдете — к чему топтаться в коридоре? — Она глуховато хохотнула, отступила в сторону и пропустила нас.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Свеженькое вампирское чутье тут же уловило нотки сандала и пачулей в духах Ханны, но от этого запаха почему-то возникло такое ощущение, словно мы вошли в пещеру дракона. Глаза отчаянно защипало. Я уронила одежду и зажала рот и нос ладонью — меня скрутил приступ кашля. Малик подтолкнул меня ладонью в поясницу, и я шагнула в комнату и сразу же побежала к дальней стене, чтобы оказаться как можно дальше от едкой серной вони.
Я прикрыла руками глаза и сосредоточилась — надо было приглушить реакции вампирского организма, чтобы не воспринимать ни ядовитый запах, ни слегка учащенное «тум-тудум» Ханниного сердца, ни горький химический вкус духов на языке, как будто бы я насосалась крови вампирского наркомана, накачанного не только ядом, но еще и крэком. Через две секунды я перестала дышать, сердце у меня остановилось, и от духов осталось одно призрачное воспоминание.
Отняв руки, я похлопала себя по грудине: легкие все еще жгло.
— Что у тебя за духи, прах побери? — спросила я, свирепо глянув на Ханну.
—
Жидкое серебро! Понятно, почему у меня легкие горят огнем.
Малик стоял на самом пороге, и лицо его полностью скрывали тени. Голая грудь мягко сияла в полумраке комнаты, розовый шрам под сердцем был едва различим, и выглядел мой спутник элегантно и собранно, как всегда, хотя на нем были только брюки от костюма. То ли Ханнино зелье подействовало на него не так сокрушительно, то ли он заранее о нем знал и отключил свои чувства, не успев вдохнуть отравы.
Да и вообще интерьерчик был так себе, не под стать Малику. Так могла бы выглядеть гостиная в номере-люкс плохонького отеля — все выдержано в голубых тонах, а мебель покрыта серебряной краской, — если бы не стеклянная стена у меня за спиной. За стеной открывался великолепный вид на танцплощадку «Голубого сердца» на три этажа ниже, где толпа колыхалась в ритме бас-гитары, который чувствовался даже здесь, хотя слышно ничего не было.
Ханна стояла за одним из диванов, положив руки на широченные плечи знакомого вампира, — конечно, это же Дарий, ее игрушечка. Он развалился на подушках, глядя на меня из-под полуопущенных век. Одет он был в точности так же, как тогда, когда я видела его в последний раз — у меня дома: голый, в одних тугих черных трусиках от Кельвина Кляйна и высоких черных ботинках. На лбу у него поблескивали бисеринки подкрашенного кровью пота, такой же пот струился по накачанной груди, достойной обложки дамского романа. Вид у него был такой, как будто он упился кровью до невменяемости и вот-вот впадет в кровавый сон, — это вампирский аналог глубочайшего, позорнейшего опьянения.
— Естественно, большинству клубных вампиров это не вредит, — щебетала между тем Ханна, ласково ероша мелированную волнистую шевелюру Дария. — Они же все выключенные, когда не едят. А поскольку здесь вдоволь добровольных доноров, а я уже покормила моего милого Дария, больше мне никто не нужен. Так что духи — это мой способ, так сказать, предохраняться…
— Ханна, с какой целью вы здесь? — Голос Малика звучал мягко-мягко, но в нем сквозила нотка угрозы.
Я была готова догадаться с трех раз, что речь идет о некоем яйце Фаберже, потому что Ханна знала о моих маскировочных чарах и к тому же, несомненно, знала, что каждый второй вампир в городе с нетерпением ожидал сегодня появления Розы с Маликом, а я к тому же пропала на пару дней, так что для меня Ханнино присутствие в клубе отнюдь не было сюрпризом.
Ханна безмятежно повернула к нему улыбающееся лицо.
— Я думала оказать вам услугу. — Она запрокинула Дарию голову, показала горло. — Вампиры задумали лишить вас кровной доли — подозреваю, вы об этом уже знаете. Вот я и решила предложить вам кое-что питательное. — Она провела пальчиком по груди Дария, прочертив дорожку в кровавой испарине. — Как видите, он хорошо поел… — (Точнее, обожрался.) —…и готов исполнить любые ваши желания — верно, Дарий? — В завершение она похлопала Дария по щеке.