Холодный путь к старости
Шрифт:
НА ПУТИ К ВЕРШИНЕ
«Крепкое словечко порой толкает, как реактивный выхлоп»
Примерно в это же время в трехкомнатной квартире в окружении жены, пятерых детей, собаки и кошки корпел Семен Петрович Хамовский, или попросту Сеня Хамовский для некоторых Хам, генеральный директор ООО «Нефть на ягель», хотя генеральный – слишком громко для его небольшой бедняцкой конторы. Он вынужденно много трудился, выискивая деньги для прокорма многочисленного семейства и, надо сказать, еле сводил концы с концами. До Генерала ему было, как тайгу – из конца в конец. За квартиру платил так редко, что не покидал список злостных должников. Сидел
Выперли его из нефтяной структуры по дикой случайности: за приверженность одному распространенному средь начальства хобби: более всего любил Хамовский наорать на подчиненного и нахамить. У него настроение и потенция улучшались, когда кто-либо после его нецензурной брани в больницу попадал с сердечком или повышенным давлением или серел и бледнел на глазах и уходил, понурив голову, мелкой быстрой рысью, как испуганное животное, причем уходил, втянув зад так, будто сзади влачится поджатый хвост. Как только дверь в кабинет закрывалась за очередным посетителем, опущенным в болото дурных громкоголосых выражений, Хамовский доставал перочинный ножик из ящика стола и делал маленькую зарубку на внутренней стороне столешницы, той, что ближе к полу. Потом он с любовью проводил указательным пальцем по всем зарубкам, белевшим, как выбоины на асфальте, прикрывал глаза и внимательно прислушивался всею осязательной способностью своего пальца к его вибрации на изрезанной поверхности. Эта странная любовь, которая многими подчиненными воспринималась обыденной жесткой системой руководства, вполне нормально адаптировалась и среди рядовых жителей маленького нефтяного города. Никто не осуждал, наоборот, ставили в пример, но только до случая.
На прием пришла женщина, не отрекомендовалась, кто такая, и давай настойчиво просить его перенести отпуск. Хамовский неприязненно смотрел на нее минуту-другую и думал. На таких, он знал, есть одна управа: хорошенько наорать, желательно с грубыми выражениями, что Хамовский и сделал. Обычно нежданные просители убегали с глаз долой и больше не показывались, а эта нервная попалась, еще и беременная. У нее открылось кровотечение, и она чуть не родила у Хамовского в кабинете. Пришлось вертолет санитарной авиации вызывать и срочно отправлять ее в роддом соседнего района, поскольку в маленьком нефтяном городе хирургов сложно было застать трезвыми. Но самым неприятным оказалось то, что женщина эта являлась женой секретаря профкома. Шуму было. Пришлось уйти с должности по собственному желанию, хотя желания не было никакого.
С того времени Хамовский цеплялся за жизнь, как мог, им овладела яркая, как румянец мстительного человечишки, ненависть к существующему строю, вознесшая его вначале в кресло депутата невысокого уровня, затем к руководству созданным им самим же дискуссионным клубом, затем – в кресло депутата рангом повыше и, наконец, – в кресло, о котором мы расскажем позднее.
***
Примерно в это же время Генерал, Станислав Тихомирович Бороздилов изобретательно и артистично боролся за власть, за место генерального директора на бывшем государственном Сибирском нефтегазодобывающем предприятии (СНГ), загнанном им самим же в весьма сложные условия, чрезвычайно похожие на банкротство. И винить Генерала в бесхозяйственности сложно: пока предприятие имело государственный и общенародный статус, оно пребывало ничейным, а к ничейному и отношение соответствующее. Но наступили времена, на которые надеялся Семеныч, когда заключал контракт на подарки, – наступило акционирование, списывающее кражи государственного имущества, и открывающее путь к настоящей власти и обладанию.
Путь к власти над «СНГ» пролегал через собирательство акций, частью розданных народу, частью оставленных у государства. «Играть с государством в азартные игры опасно», – эту фразу Генерал хорошо заучил и никогда не покупал лотерейные билеты, поэтому он полностью сосредоточился на народе.
Очереди темными траурными лентами волновались у главной нефтяной конторы края, словно возле ленинского мавзолея в советскую эпоху. Генерал проезжал мимо на своем редком в те времена джипе, темно-синем «Мицубиси», и радостно посматривал на усталых, безрадостных людей. Он отменно позавтракал, пребывал в добром расположении духа, смотрел на голодные очереди продавцов акций и беседовал.
– Хороший ажиотаж, – сказал он водителю, бывшему в курсе всех его дел и входившему в семейный круг.
– Люди сутками стоят, Станислав Тихомирович. Записываются – кто за кем. Ставят номера на ладонях. Многие не уверены, что получат деньги за акции, – откликнулся водитель.
– Пусть не боятся. Все купим. Надо предприятие взять в свои, рабочие руки, – произнес Генерал и потер ладони. – А что ты думаешь? Я тоже вкалывал. Знаю рабочих. Зачем им акция? Будут думать, как ее применить. Деньги проще: на них водку сразу дают. Пусть продают ак¬ции, на кой они им. Того и гляди не в те руки отдадут. А это наша власть. Моя власть. Да и куда им деваться? Будут продавать. Будут мне продавать: жить на что-то надо…
– Говорят, без еды человек живет не больше месяца, – откликнулся водитель. – Зарплаты уже несколько месяцев не выплачивают. Врет наука.
– Сложная обстановка. Запустили предприятие до предела, – безадресно обвинил Генерал, потому как на самом деле задержка зарплат была его идеей.
– Плюс к тому открылся сезон отпусков, а северяне в смысле отдыха все равно что гуси: они инстинктивно разлетаются, разъезжаются по южным направлениям, – продолжил рассуждения водитель. – Мало кто желает отдыхать средь сосновых лесов и гнуса, средь болот и обедненного кислородом воздуха, но чтобы выехать с Севера, опять же нужны деньги.
– Правильно рассуждаешь, – живо согласился Генерал. – Но что я могу? Надо мной тоже начальство. Они кашу заварили – нам расхлебывать. Вот уволили тысячи рабочих, трудившихся в нашем «СНГ» наездами – вахтами. Вахтовики, оставшись без работы, собрали рюкзачки и отправились по своим далеким домам. Ты думаешь, мне это приятно?
Генерал внимательно посмотрел на водителя, чтобы определить меру воздействия театрально разыгранной краткой тирады. Вахтовиков он сократил всех лично, но не хотел, чтобы на него показывали пальцем.
– Какое приятно!? Что вы, Станислав Тихомирович?! – слегка испугался водитель. – Я просто о том, что продавцов акций теперь, как пчел на пасеке.
– Это верно, – смягчился Генерал. – Хорошо, когда события происходят сами собой, но так как выгодно нам …
Основным конкурентом Генерала по скупке акций «СНГ» являлась московская компания. Борьба с Москвой и стала популярным куплетом Станислава Тихомировича Бороздилова на собраниях акционеров.
***
Народ на собрания свозили автобусами, примерно по той схеме, как собираются в лесной тиши грибочки в корзину: никто не спрашивал согласия, а элементарно снимали с мест. Перед речью Генерала выступили местные артисты с собственными стихами и песнями о маленьком нефтяном городе и безумной любви к нему, несколько надуманной, поскольку никто из переселенцев в хантыйской тайге не родился, но стихи на местные темы настраивали кворум на патриотический лад. Генерал их с удовольствием использовал. Выступали и дети, и как-то со стихотворением Жени Рифмоплетова: