Холодный викинг
Шрифт:
— Я привез тебе приветствия от своего отца Гаральда, а также важное сообщение от короля Ательстана Уэссекского.
Зигтриг и остальные заинтересованно подались вперед.
— Этот саксонский ублюдок не может сказать мне ничего нового, — хвастливо заявил Зигтриг, сделав огромный глоток из кубка и протягивая его виночерпию.
— Он предлагает тебе в жены свою сестру, чтобы укрепить союз между Уэссексом и Нортумбрией, — выпалил Торк.
Король ошеломленно уставился на него, но тут же оглушительно расхохотался так, что едва не обрушилась крыша. К нему присоединились другие викинги.
— Клянусь титьками Фрейи, саксонский щенок много о себе мнит! Думает, мы, викинги, так изголодались по женщинам, что готовы слюни распустить над девственностью их тощих сучек?
Грубая реплика вновь вызвала смешки, но женщины стыдливо покраснели.
— Меня хватает на трех жен, — продолжал Зигтриг, — к чему мне четвертая?
— Нет, Зигтриг, подумай, глупо отвергать такое предложение, — остерег Торк. — Эта женитьба очень выгодна для тебя.
Зигтриг хотел было возразить, но все-таки, потребовал:
— Объясни, что хочешь сказать. Какая польза от того, что в постели у меня окажется английское отродье?
— Хотя саксы и заключили с нами договор, они продолжают строить козни против нас, — вскинулся Торк. — Альфред пятьдесят лет назад согласился на датские законы, но в то же время постарался укрепить города, с тем чтобы ни одна часть Уэссекса не находилась далее чем в двадцати милях от крепостей.
— Мы все это знаем, — небрежно махнул рукой Зигтриг.
— Но знаешь ли ты, что сын Альфреда, король Эдуард, а теперь и внук, Ательстан, продолжают строить укрепления? Уже больше тридцати городов с гарнизонами усеяли Уэссекс.
Рассерженный голос Торка эхом отдавался в холле. Дерзко взглянув в единственный глаз Зигтрига, он храбро сообщил:
— Не очень нравится мне быть объектом шуток, и меньше всего шуток проклятых саксов. Но теперь их любимой пословицей стала эта: «Эдуард сломал хребет викингам, а теперь Ательстан оторвет у них яйца».
При этих словах Торк снова, нахмурившись, взглянул на надпись на футболке Руби, словно соображая, уж не лазутчица ли она саксов.
— Губы Тора! Ты заходишь слишком далеко! — прогремел Зигтриг, вскакивая словно разъяренный гризли. Густая красновато-рыжая борода была забрызгана слюной.
— Нет, не слишком.
Торк тоже встал, бесстрашно глядя на разъяренного вождя. — Пора высказать тебе правду о ненадежности твоего положения, и…
Зигтриг издал вопль, похожий на бычий рев; лицо побагровело от ярости. Но, к чести Торка, тот даже не шевельнулся.
— Ты смеешь называть меня слабым? Выскочка! Жалкий шакал! Хоть ты и Джомсвикинг, сын самого короля Гаральда, клянусь, я этого так не оставлю! Меня так и подмывает вырвать твой дерзкий язык!
Но внезапно король Зигтриг рассмеялся и так сильно хлопнул Торка по плечу, что тот едва не упал.
— Друг мой, ты верно сделал, что предупредил меня. Ясно, что ты заботишься о благе моем и Джорвика! Пойдем, все расскажешь мне.
Все случилось так быстро, что Руби лишь растерянно моргала. Какие перемены настроения! Какой страшный человек!
Пока Торк и король обсуждали все «за» и «против» такого брака, Руби заметила, что слуги начали расставлять тяжелые козлы, на которые клались доски, служившие столами. Широкие деревянные скамьи заменяли стулья. Слуги, вероятно рабы, были одеты во что-то вроде мешков, подпоясанных обрывками кожи, и доходивших у мужчин до колен, а у женщин — до щиколоток. Грубая ткань резко контрастировала с роскошными одеждами господ. Руби, прекрасно умевшая шить, распознала превосходную работу и дорогие ткани.
Викинги были необычайно высоки, даже женщины, удивительно чисты, со сверкающими белыми зубами и длинными ухоженными волосами. У отдельных мужчин были даже аккуратно заплетенные бороды. Некоторые женщины выглядели так, словно могли прекрасно управляться с боевыми топорами.
Слуги ставили блюда с дымящейся едой на стол, пока женщины и мужчины усаживались попеременно в каком-то заранее определенном порядке. Кроме блюд, на столе возвышались громадные солонки. Руби заметила, что чем роскошнее были одеты люди, тем ближе к возвышению устраивались. Олаф, очевидно всеобщий любимец, занял место за первым полом и, к расстройству Руби, приказал ей стоять за его спиной. Когда она сможет сесть и поужинать?
Рода, вместе с другими рабами из лодки, подобралась к Руби и ехидно заметила:
— Все еще умудряешься сохранить голову?
— Не знаю, надолго ли. Зигтриг — злобный человек.
— Говорила же я тебе!
— Когда мы сможем поесть?
Рода безразлично пожала плечами.
— На твоем месте я бы больше тревожилась о том, где мы будем сегодня спать, если, конечно, ты еще останешься к этому времени жива.
Руби уже хотела что-то ответить, но Олаф мрачно повернулся к ней и велел молчать. Торк и Зигтриг о чем-то договорились.
— Значит, быть по сему, — согласился Зигтриг, поднимая кубок в тосте перед собравшимися. — Детали обсудим на альтинге, который соберется через месяц, но сегодня же пошлем Ательстану ответ. Я женюсь на его сучке-сестре.
И с похотливым смехом он неприличным жестом указал на свою мужскую снасть:
— Может, это старое тело сумеет зачать еще больше сыновей для Одина!
Викинги вторили повелителю. Посыпался град непристойных шуток.
И тут Руби заметила странную вещь. Зигтриг не позаботился даже спросить, как зовут женщину, на которой он собрался жениться, стара она или молода, как выглядит, готова ли согласиться выйти замуж. Как и предсказывал Торк, Зигтриг способен жениться на свинье, лишь бы приданое принесла.
Король и придворные приступили к пиршеству. На массивных блюдах лежала всяческая рыба — треска, пикша, сельдь и что-то вроде змеи в соусе из сливок. Наверное, угорь. Руби узнала кур и уток, но не смогла определить другую птицу, поскольку в жизни не ела голубей и фазанов. Конечно, в центре лежала туша быка, с боков которой медленно сочились кровавые капли.
За нижними столами ели из деревянных блюд ложками или ножами, но за верхними столами разносились толстые ломти белого хлеба, достаточно большие, чтобы окунать их в подливу. Рода шепнула, что оставшиеся от ужина куски раздадут нищим у ворот замка. Руби на мгновение почувствовала, что сама готова стать нищенкой.