Холостяк

Филлипс Карли

— Точь-в-точь как мой отец.

Шарлотта подумала, что Роман похож на ее отца даже больше, чем она могла себе представить. Ее по-настоящему затошнило, но она не успела ничего добавить, не успела даже дух перевести, как Роман поспешно продолжил:

— Да, и именно поэтому я сразу вычеркнул тебя из списка, как бы сильно меня к тебе ни влекло. Я не мог поступить так с тобой. Я о тебе заботился и не мог причинить тебе боль. Но я рассудил, что с любой другой женщиной все может получиться, что если мы обо всем договоримся, то никто не пострадает.

—

С другой женщиной… — Шарлотте было трудно даже просто произнести эти слова вслух. — Как просто у тебя получается. Ты говоришь, что я была тебе дорога, и тут же с легкостью думаешь о том, как будешь спать с другой женщиной.

Шарлотта заморгала, стряхивая слезы.

— Нет. — Он взял ее руку и крепко сжал. — Когда я вернулся домой, у меня в голове была каша, я даже не продумал все это дело до недавнего времени. А тогда я был не в себе после трансатлантического перелета и смены часовых поясов, я волновался за мать и поэтому, не подумав толком, в одну ночь согласился на эту перемену в моей жизни. Я тогда не мог связно думать ни о чем, кроме того, что не хочу причинить тебе боль. Поэтому я от тебя отстранился.

— Очень благородно.

Роман помолчал. Тишину нарушало только тиканье настенных часов. Молчание затягивалось, и Шарлотта явно не собиралась облегчать Роману жизнь.

Он прочистил горло.

— Но я не мог держаться от тебя на расстоянии. Каждый раз, когда мы оказывались рядом, ситуация взрывалась. И взрыв был не только сексуальный, взрывались эмоции. Вот здесь. — Он показал на свою грудь. — И я понял, что не могу быть ни с одной другой женщиной. — Роман поднял голову и посмотрел Шарлотте в глаза. — Никогда больше.

— Не говори этого. — Она покачала головой, ей было трудно говорить, боль сдавила горло и грудь, переполняла ее. — Не говори всякие правильные слова, чтобы сделать вид, будто все в порядке, когда это не так. Значит, ты меня выбрал. — Она старалась говорить, не давая воли эмоциям. — Ты выбрал меня, потому что тебя очень сильно ко мне влекло. А что же случилось с той заботой, о которой ты говорил раньше?

— Она превратилась в любовь.

У Шарлотты перехватило дыхание. Но как бы сильно ей ни хотелось верить, она не могла закрыть глаза на правду.

— Идеальные слова, чтобы убедить меня выйти за тебя замуж и подарить твоей матери внука, о котором она мечтает.

— Это слова, которые я никогда еще никому не говорил, ни одной женщине. И я бы не стал говорить их, если бы не думал так.

Роман говорил правду, но он знал, что Шарлотта ему не верит. Она от него отгородилась и не хочет ничего слышать. Но выводы, которые она сделала, основаны не на его чувствах, но на голых фактах.

Ирония судьбы. Будучи журналистом, он горой стоял за твердые факты, а теперь он хотел, чтобы Шарлотта отбросила все факты и доверила свое будущее счастье чему-то трудноопределимому. Он хотел, чтобы она ему поверила, поверила в него, в его слово. И не важно, что факты указывают на обратное.

Шарлотта отдернула руку и обхватила голову руками. Роман ждал.

Он дал ей время подумать, восстановить самообладание. Но когда она подняла голову, напряженное выражение ее лица, ее холодный взгляд ему не понравились.

— Скажи мне одну вещь. Ты планировал оставить меня в Йоркшир-Фоллз и вернуться к своей обожаемой работе?

— Я сам не знаю, что я планировал. Я только знаю, что мне чертовски хотелось, чтобы у нас все получилось. Я получил предложение из «Вашингтон пост», они предлагают мне работу в Вашингтоне, в редакции. Я думал, что могу поехать и разузнать, что и как, — мы можем поехать и разузнать, — быстро добавил он, вдохновленный неожиданной идеей. — И вместе мы бы обязательно что-нибудь придумали. Нашли бы какой-нибудь жизнеспособный вариант.

Когда Роман осознал, как сильно он этого хочет, его сердце забилось чаще.

Грустные глаза Шарлотты встретились с ним взглядом.

— «Жизнеспособный вариант», — повторила она. — Ради любви или ради миссии, которая тебе выпала по воле подброшенной монеты?

Роман прищурился, несмотря ни на что, он чувствовал себя задетым.

— Ты могла бы не спрашивать.

— Что ж, прости меня, но я спрашиваю.

Она откинулась назад и сложила руки на коленях.

Роман подался к ней, вторгся в ее личное пространство и вдохнул ее аромат. Вопреки логике он злился на Шарлотту за то, что она ему не доверяет, хотя он не сделал ничего, чтобы заслужить ее доверие. А еще он был зол на себя и одновременно некстати возбужден.

— Я скажу это всего один раз. — Он уже продумал эту мысль, когда разговаривал с Чейзом. — Монета привела меня к тебе. Она дала толчок всему, что произошло потом. Но сейчас я нахожусь здесь с тобой по одной-единственной причине — потому что я тебя люблю.

Шарлотта заморгала, по ее щеке скатилась одинокая слезинка. Роман не задумываясь стер ее кончиком пальца и попробовал соленую влагу на вкус. Это был вкус ее боли. Ему хотелось прогнать эту боль. Он чувствовал, что Шарлотта смягчается, и невольно затаил дыхание, ожидая ее ответа.

— Откуда мне знать? — Ее слова застали Романа врасплох. — Как я могу знать, остался ты со мной, потому что ты этого хочешь, или потому что обещал братьям жениться и подарить матери внука? — Шарлотта покачала головой. — Весь город знает, что вы, братья Чандлер, очень преданы семье. Чейз показал прекрасный пример, и ты ему следуешь.

— Я горжусь старшим братом, это неплохо — следовать его примеру. Особенно если он приводит меня в правильном направлении.

Роман мало что мог к этому добавить. Он уже сказал Шарлотте, что выскажет вслух свою точку зрения только раз. Что бы он ни сказал дальше, это ничего не изменит, если она не захочет ему поверить.

— Шарлотта, решайся! Рискни вместе со мной!

Роман протянул руку. Перед ним лежало его будущее, будет ли оно полным или пустым, как его ладонь сейчас? Шарлотта сжала руки в кулаки. Романа охватил самый настоящий страх. Она не может даже сделать шаг навстречу!