Холостяк
Шрифт:
– Друзья мои, каюсь, я виноват! – сказал умоляюще Никита. – Я просто не подумал.
– Вот-вот, а думать надо прежде, чем звонить женщинам и задавать свои дурацкие вопросы, - сказал Герман. – Ты гляди, деятель выискался!
– Герман прав, Никита, ты гад и подлец! – подытожил Антон. – Не ожидал от тебя такого.
– Ой, ну опять вы, ребята, за свое, - вздохнул Никита. – Говорю же, я не со зла. Роман пишу, вот и понадобилось узнать, что думают женщины. Изучаю, так сказать, психологию женскую. А вопросы вашим женам задавал в качестве эксперимента.
– Что ж ты Татьяне своей не позвонил, и сам у нее не узнал, что она думает по поводу твоей измены? – съязвил Герман.
– Мы с Татьяной в ссоре! – быстро парировал Никита.
– Психолог хренов! – сказал со злостью Антон. – Собирайся скорей, пойдешь
– Куда?!
– Будешь сам извиняться и оправдываться перед Викторией. Дать бы тебе по шее за твои психологические эксперименты!
– Попрошу без рукоприкладства! Мы с вами интеллигентные люди, между прочим, что мы будем ссориться из-за пустяков, - говорил Никита скороговоркой, в спешке собираясь. – Ух, черт, рубашку навыворот надел. Надо переодеться.
– Ничего! И так сойдет! – окончательно вспылил Антон. Он ухватил приятеля за шкирку и вытолкал за двери. – Иди извиняйся перед Викторией!
– Вот-вот, и перед Марникой тоже извинись, - поддакивал на ходу Герман, когда они втроем спускались по лестнице, выходя на улицу. – Танюхе бы твоей кто-нибудь такое про тебя бы рассказал и спросил: «Танюша, а как бы ты поступила, если бы твой Никита тебе изменил?» - злорадствовал Герман. – Это ж надо так подставить своих друзей.
– Это ж надо было такое придумать! – не унимался Антон. – Женщины ревнивые как кошки, а тут умник выискался, полез в душу со своими идиотскими вопросами.
– И не говори, Антоха, - бурчал Герман, еле поспевая за друзьями.
– Согласен, друзья, мое поведение глупое и непростительное. Может, никуда не пойдем, я же уже признал свою ошибку, - попросил Никита, когда они вышли на улицу.
– Э не, брат, ты так легко от нас не отделаешься! А ну бегом садись в машину, а то получишь сейчас! – Антон с силой стукнул приятеля по башке.
– А драться-то чего! – обиженно проговорил Никита, потирая пятерней ушибленную макушку. – Что это еще за самосуд! Между прочим, мы с вами живем в цивилизованном обществе…
Тут вспылил даже Герман:
– Тоже мне философ выискался! Понабирался умных словечек и всякой хрени из интернета и своих глупых книжек и совсем свихнулся. Как говорится, горе от ума!
– Вот тут я, Герман, с тобой полностью согласен, - сказал Антон. – Иногда знания идут во вред человеку.
– Ой, кто бы говорил! – возмутился Никита. Он был страшно обижен на друзей, на их бестактное поведение к своей персоне. – Сам отцовы деньги на учебу прокутил, за прогулы и скандалы из института поперли…
– Не твое собачье дело! – зло огрызнулся Антон.
В общем, Никите прошлось извиняться перед Викторией и Маринкой, а заодно выслушать от них в свой адрес гневные тирады, типа «какой он кретин, осел, дурак, скотина…» (Это не полный перечень «комплиментов», которые довелось ему услышать в тот день). Едва утряслось с этим делом, так совершенно неожиданно Никита попал в новую неприятную историю. Он решил довести эсперимент до конца, зайдя в соцсети он задал тот же вопрос про измену, но только адресовал его мужчинам «Как бы вы поступили, если бы вы узнали, что ваша жена вам изменяет?» Эффект был непредсказуемым. Это сообщение прочитал мужик, который жил в том же подъезде, что и Никита. Сосед почему-то увидел в этом вопросе подвох, подумал, что жена ему изменяет с Никитой. Сосед решил поквитаться, встретив Никиту возле подъезда, он со словами «Ах, это ты падла спишь с моей женой!» набил ему морду.
После того случая Никита решил прекратить все эксперименты и дальше работать над книгой, не прибегая к столь радикальным мерам. Но, как ни странно, даже тот негативный опыт, который он приобрел в виде объяснений с друзьями и мордобоя с соседом, пригодился. Отчего-то книга получилась, выходило совсем не плохо, лихо закрученный сюжет, остросюжетная драма, эффектная концовка. Никита довольно потирал руки, в предвкушении крупного гонорара и славы. Оставалось еще каких-то пару недель, и книга была бы закончена и поставлена последняя точка, но совершенно неожиданно творческий процесс остановился, вдохновение покинуло нашего героя. Его терзали муки творчества, мысль ускользала от него, он не ощущал больше полета мысли. Можно было, конечно, поступить схематично по шаблону и вынести в конце романа порицание всем женам, обвинив их в легкомысленности и несовершенстве, можно было и руками главного героя грубо
Он решил отправить главную героиню в пустыню или монастырь, чтобы там она могла искупить свой грех. Но в конце концов, она попала в кораблекрушение и оказалась на необитаемом острове, как Робинзон Крузо. Впереди у нее было масса времени, чтобы подумать над своим поведением. В общем, решение было неординарным. Книга была написана и опубликована, роман «Роза дамская» имел бешеный успех у читателей. На официального автора, имя которого значилось на обложке, Вольдемара Наруцкого посыпались слава и премии, портрет его то и дело мелькал на полосах газет и обложках глянцевых журналов. Никита стал чернее тучи. Зависть и обида гложили его душу. Он понимал, что его лавры и заслуги незаслуженно достались другому. Как автор Никита невыразимо страдал. Герман от души потешался над его страданиями, говоря при этом, мол, так тебе и надо, нечего было из кожи вон лезть из-за какой-то книжки и ставить дурацкие эксперименты над своими друзьями, докапываться до сути, писал бы как все свою халтуру, не выделывался. Никита вяло отбивался, говоря, что он не может быть простым ремесленником, и книгу он писал с душой. Страдания увеличились, когда Никита узнал, что ему ничего не заплатили. Он тут же позвонил Ленке Кругловой, но та попросту кинула его, сказав, что ничего не знает, и пусть он сам звонит в издательство и договаривается с ними. В издательстве, разумеется, его послали.
Тут Никита встал на дыбы, он решил действовать, не намереваясь сдаваться без боя. На одном литературном сайте он опубликовал свой роман под своей фамилией. Просмотров за месяц было предостаточно, в литературной среде назревал скандал. Критики шумели, читатели возмущались, пытась докопаться до истины, Наруцкий строчил как пулемет свои посты в соцсетях, изображая из себя обиженного гения. Издатель угрожал и одновременно предлагал деньги Никите, чтоб тот заткнулся. Сумма была неприлично мала, потому Никита не пошел на попятную, его оскорбленное самолюбие торжествовало, он был отмщен. Тут успех свалился и на его голову, он купался в лучах славы, ощущая себя баловнем судьбы. Женщины плакали навзрыд, прочитав его роман, читательницы забросали его письмами на электронной почте. Он несколько раз ходил на свидания со своими поклонницами. Все девчонки были хорошенькими и влюбленными в него, просто жуть! Танька задыхалась от ревности, впрочем, так ей и надо, она всегда не дооценивала Никиту, а он был талант.
Тут же на его имя пришел судебный иск из книжного издательства с претензией в краже авторских прав. Сумма иска была запредельная, доказать свое авторство официально Никита не мог, так как рукописи не было, весь текст набирался сразу на компьютере. Он понял, что пока не готов тягаться с популярным издательством, и нехотя убрал свое произведение с литературного сайта. Тогда Никита решил позвонить Вольдемару Наруцкому и встретиться с ним лично. Они встретились в кафе. Наруцкий вел себя самоуверенно и нагло. Он с самодовольным видом уселся в кресле, закинув нога на ногу, и закурил, выпуская табачный дым прямо в лицо собеседника. Официант даже не подумал сделать замечание Наруцкому по поводу курения в общественном месте, сразу же признав в нем известного писателя, девушки кинулись к столику, где сидел Вольдемар, за автографами. Никита наблюдал за этой картиной молча, бессильно скрежеща зубами от злости, ощущая себя полным ничтожеством. В душе была пустота. Так скверно он себя чувствовал только в детстве, когда Никита заболел и родители не пустили его вместе с друзьями кататься на каток. Глядя на себя со стороны, Никита подумал о том, что эту сцену переживаний лирического героя, то бишь себя, можно было бы вставить в новую книгу. Девчонки заискивали перед Вольдемаром, кокетничали и строили ему глазки, он вовсю корчил из себя маститого писателя, с важным видом раздавая автографы направо и налево, попутно назначив свидание очень миловидной девице, назвав ее «цыпочка моя», та с подобострастием смотрела на своего кумира.