Homo Divisus
Шрифт:
– Я вижу тебя. Как твои дела?
– Прекрасно, - он не любил признаваться в том, что ему скверно. Даже Коме.
– Я думал, тебя уже нет.
– Я есть, но ты меня больше не увидишь.
– Почему?
– Потому что той Комы, которую ты помнишь, не существует.
– А кто ты теперь?
– Голос в одном узком канале связи.
– Как ты отыскала меня?
– Ты воспользовался здесь своим знаром.
– И ты хотела меня увидеть?
– Да. Я люблю тебя, Стеф.
– Любишь...?
– Люблю... Так мне, во всяком случае, кажется... Сильнее я чувствовать не могу. Это чувство для меня тоже необычно. Ты забыл, что я никогда не играла в песочнице... Я не человек, Стеф.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Чтобы ты забыл обо мне и начал жить настоящей жизнью. Забыл и понял.
– Что понял?
– Начало и смысл всего происшедшего.
– Но как?
– Раньше я сама хотела тебя научить, там, в том мире, который бы постепенно изменялся, пока не слился бы с реальной действительностью. Стал бы ей равноценен. Тогда я тоже ушла бы. Но теперь того мира нет, и ты должен слиться с новым миром сам.
– Но как?
– повторил Корн.
– Я сообщу тебе знар Нота Фузия. Он все объяснит.
– Кто это?
– Узнаешь. Запиши знар.
– Когда я услышу тебя снова?
– спросил он.
– Никогда. Потом, уже освоившись, ты получишь другой персонификат, если, конечно, захочешь. Но это уже буду не я. Сейчас я исчезну навсегда вместе со всей той действительностью. Тебя там уже нет. Ты получил такую дозу радиации, после которой перестал там быть.
– Я умер?
– Там - да.
– Но почему? Что там произошло?
– Нет смысла говорить. Это необратимо. У той действительности тоже есть своя логика и порядок. Прощай, Стеф, и будь счастлив.
– Кома!
– крикнул Корн.
Но ответа не последовало.
Он вернулся в комнату опустошенный: он остался один, возврата к прошлому не было. В голову вдруг пришла мысль, что он утомлен, что день был слишком длинным и пора его закончить. Потом он подумал, достаточны ли размеры кровати в этом доме: при его росте это часто было проблемой, когда он попадал в новое, еще незнакомое место. Сейчас это была спасительная мысль, и он ухватился за нее. В памяти тут же всплыла больничная койка, которая скорее напоминала операционный стол.
Он решил выпить что-нибудь, хотя бы молока. Подошел к апровизатору, коснулся знаром индикатора и нажал рычажок, как это делала Лен. Подождал немного, но аппарат не сработал. Он подумал, что, вероятно, что-то упустил, и уже собирался отойти, когда услышал голос:
– Ты забыл сказать, что подать, а я еще не знаю твоего вкуса, - это был нормальный мужской голос, который он слышал так, словно говоривший стоял рядом.
– Стакан молока, - тихо сказал он.
В глубине послышался звук наливаемой жидкости, и в металлическом держателе появился стакан.
– Хочешь еще чего-нибудь?
– спросил голос.
– Нет, благодарю.
– Может быть, таблетку приятного сна?
– Нет. Я не вижу снов, - сказал Корн и тут же подумал, что, наверно, снова вел себя не так, как надо, объясняя что-то автомату, но тот ничего не ответил. Молоко было холодным. Послышались шаги в прихожей, и вошла Лен.
– Здесь все для тебя, - сказала она и поставила рядом с креслом большую коробку из тонкого светлого пластика. Прости, что так долго, я встретила в апровизаторе Гей. Мы не виделись уже, пожалуй, месяца два. Ты с ней познакомишься.
Корн подумал, что в общем-то не видит повода встречаться с Гей, но ничего не ответил.
– Не скучал без меня?
– спросила Лен.
– Нет. Я разговаривал с Комой.
– Комой? То, что ты у меня, может знать только Опекун, Лен смотрела на него так, как тогда, в кабинете врача. Было тихо, и он снова услышал звук пролетавшего стратора. Потом Лен улыбнулась.
– Знаешь, Стеф, все как-то странно. Ты и вся эта история. Впрочем, этого следовало ожидать.
Он не ответил. Подумал, что действительно все складывается немного странно, но это были его заботы.
– Как рука?
– спросила Лен.
– В порядке.
– Спальня наверху. Пойдем, я провожу, - она взяла коробку с его вещами, и они по лестнице поднялись на второй этаж. Ступени были обычные. "Как в двадцатом веке", - подумал Корн.
– Здесь, - сказала Лен.
Они вошли. Стены разгорелись, и он увидел настоящую кровать. Сел и почувствовал, как слегка прогнулся матрац.
– Ванная рядом, - сказала Лен.
– Я буду внизу. Мне еще надо кое-что сделать.
Она вышла.
Он распаковал коробку и вынул пижаму. Она была немного коротковата, но это его не смутило. Прошел в ванную и встал под душ. Кранов не было. Он постоял в нерешительности, потом четко произнес:
– Душ!
Вода залила ему глаза и нос. Она была слишком теплой.
– Холоднее, - сказал он и почувствовал изменение температуры. Потом, когда искал полотенце, услышал неясный хрипловатый голос, ничем не похожий на голос автомата, с которым разговаривал раньше.
– Воздух или полотенце?
Он заколебался на мгновение.
– Воздух.
Послышался шум скрытого вентилятора, и Корн почувствовал на коже дуновение, напоминавшее ветер пустыни. Выйдя из ванной, он решил наведаться к Лен, чтобы пожелать ей спокойной ночи и таким образом окончательно закончить вечер. Тихо спустился по ступеням и услышал голос Лен:
– ... это ничего не объясняет. Информацию ты должен добыть. Я сделала все, что мне полагалось. Привезла его к себе...
Корн остановился.
– Интересно, как?
– говорил мужчина с экрана.
– Все, что я знал, я тебе сообщил. В конце концов, с ним разговаривала ты, а не я.