Хомячок в наследство
Шрифт:
Не думайте о ее вкусе. О запотевшей кружке. О густой белой шапке. Получается?
Судя по судорожному сглатыванию Пахома, он уже вообще ни о чем кроме пива не думал. Даже у меня слюна во рту выделилась, хотя я и не приверженец.
— Не, тут заговоры бесполезны, — с довольным видом подвел черту фамильяр. — Нам надо что-то более эффективное. Иви, морок можешь создать?
— Слабенький, — виновато буркнула я. — И небольшого размера.
— Надо какого-нибудь страшного демона изобразить. С рогами, копытами и бородой. Чтобы
Староста задумчиво пощипал бороду. Его жена бросила ревнивый взгляд в нашу сторону. Я попыталась принять самый невинный вид, но судя по прищуру Мидеи, супруга ждет веселое и увлекательно выяснение отношений. Бабы всех Бздыжников без разбору пили своих мужей за интерес к ведьме. Откуда я знаю? Да любой скандал здесь быстро превращался массовое мероприятие.
— Нет, — отрицательно качнул головой Пахом, еще не знающий о нависшей угрозе, — не поможет. Он его за собутыльника примет. С Серендилом же никто из деревенских пить долго не способен, а поговорить он любит.
— А белочка подойдет? — я припомнила чудную картину, когда отец ползал по полу и верещал, что по его орешки пришел страшный зверек. — Сделать ее плешивой с безумными глазами и раздражающим смехом.
— Хм, — заинтересовался староста. — Глядишь и получится.
Мы с тоской посмотрели на уже красных спорщиц.
— Может их водой окатить? — внес радикальное предложение Зяма.
А мы со старостой только вздохнули в ответ, ибо знаем — не поможет, лишь визгу прибавится.
Но конфликт удалось погасить, как ни странно, бабе Гэле. С неизменной присказкой: «Дорогу пожилой женщине», она растолкала зевак, бесцеремонно покопалась в корзине и скривилась.
— Вот эти хочу, — баба Гэла без проблем выдернула из рук скандалисток бусы, которые и стали предметом спора.
Пока Вилька и Рона удивленно хлопали глазами, с невозмутимым видом надела украшение и пошла дальше по своим делам. Зяма восхищенно присвистнул. Да, это особый уровень нахальства и самоуверенности, отточенный годами утренних разминок перед домом старосты.
— Пс-с-с! — раздалось из зарослей акации. — Пс-с-с-с! Да ведьма же!
— Тебя зовут, — намекнул мне Пахом, будто у кого-то имелось сомнение. — Иди, Ивушка, я за раздачей пригляжу. И про Серендила не забудь.
Идти мне действительно хотелось. Но только по направлению к избушке. Но Бздыжники хоть и смерились с ведьмой, в дом к ней большинство заходить опасается, поэтому разговоры часто проходят в кустах, чтобы случайно не попасться на глаза сплетникам. Где я только не сидела: и в сирени, и в малине, и в шиповнике, и в бересклете, и в лещине. Везде, в общем. И шипы потом из неподходящих мест доставала.
— Куда это мы? — удивился Зяма, пока я продиралась сквозь ветки акации. — Хотя да, зря, наверное, спросил.
К засаде на ведьму жуликоватый рыбак Энд подготовился основательно. На земле было расстелен полотенчико, а уж на нем возлежали ломоть хлеба, яйца, перья лука и гордо возвышалась крынка молока.
Я погоняла слюну за щекой (поднять подняли, а накормить забыли, а точнее не дали, споро потащив на раздачу) и грозно уперев руки в бока, нависла над мужчиной:
— Ну-с, сразу предупреждаю — яды не варю. Тем более твоя теща вполне производит его сама сколько угодно. Так что есть все основания предполагать — просто не подействует.
— О, — обрадовался Энд, — так ты тоже мою обожаемую тещу, дай Мать-Природа ей здоровья, что б она еще раз замуж вышла и свалила от нас, гадюкой считаешь? Но я не об этом. Проблемка у меня, ведьма. Очень неприятная, — он залился румянцем и кивнул вниз. — Покраснело и чешется.
— Ну, насколько мы видим, твои яйца чисты и даже ничего так на вид, вполне аппетитные, — спошлил Зяма.
Я страшная, грозная ведьма, мне стыдиться не полагается. Но щеки все-таки потеплели.
— Да не эти, — всплеснул руками рыбак. — Мои, родные. — И вцепился в завязки от портов: — Хочешь покажу?
— Жажду, — мрачно сказала я. — Знахарю покажешь. В Веселых Волнушках.
Энд аж затрясся и побледнел. Убойный рыбный аромат, вызывающий у окружающих слезу, только усилился, распугивая мошкару.
— Нельзя мне к знахарю! Если теща прознает, все одна дорога останется — в колодец.
— Вот ты злыдень, — умилился фамильяр. — Воду всей деревне же потравишь. Лучше в лес иди, только высоко не вешайся. Волков заодно покормишь.
— Сознавайся, — наставив палец на рыбака, строгим тоном приказала я, — с кем гулял от жены?
— Да как можно! — обиженно засопел мужчина. Прямо храмовый радетель в доме терпимости. — Я женку люблю. Даже тещеньку терплю, а сколько раз было желание ее вместе с сетью в речку бросить!
Тут я согласна, высшая степень привязанности к супруге — не пытаться убить Морику. Даже у меня нет-нет да проскакивают кровожадные мысли. Баба она склочная и желчная. Гадостями засыплет по самые уши, а потом овечкой кроткой прикидывается, когда оппонент не выдерживает и отвечает ей в таком же духе. Дальше следует сцена со стенаниями и слезами, а местные кумушки тебе в спину еще долго будут плеваться.
— Моешься часто? — я выразительно потянула носом.
— Каждый день, — оскорбился Энд.
— А целиком? — подозрительно уточнил Зяма.
— Ну, я же в речку постоянно захожу, — смутился товарищ. — Мне хватает.
— Я этого не слышал, — простонал фамильяр и решил спрятаться у меня за косой, щекотно перебирая лапками. — Иви, прочти им, что ли, лекцию о чистоте.
— Не поможет, — со вздохом призналась я. — Проще настойки делать. Сейчас принесу. Только все равно придется несколько дней подряд мыться. С мылом. А иначе раздражение перейдет в заражение. А следом и ампутация.