Хороша была Танюша
Шрифт:
Фигура мужчины на верху замерла, а затем Клим неуверенно опираясь на трость спустился ниже на несколько ступенек. Было видно, что каждый шаг ему дается с трудом.
– Таня?
– его голос насмешливо и зло задрожал.
Я сидели в кабинете Клима. В этой большой комнате было убрано, даже чисто. Широкий диван был застеленный простынями, взбитые подушки стояли высоко, теплый плед в красно-черную клетку ярким пятном выделялся на удивление белоснежных простынях. Видимо хоть какой-то толк был от широколицей, грозной бабенки. На письменном столе стоял заварочный чайник из тончайшего фарфора, пустая чашка, под белой салфеткой прятались
Пока я оглядывалась, Клим хромая прошел к дивану и грузно опустился на него. Голову он не поднимал и старался держать лицо в тени. Тишина была почти осязаемой. Густой и вязкой как манная каша. Я тонула и захлебывалась в этой вязкой тишине. Клим не спешил ее нарушать. Когда молчать стало выше моих сил я решилась на вопрос.
– Ты почему дом так запустил? Три года прошло, а такое впечатление, что целая вечность!
Клим хмыкнул и посмотрел мне в глаза.
Я вздрогнула от того, что увидела. Огонь действительно знатно потрудился, он не пощадил лицо мужа. Грубый рубец жадным, багровым пауком стянул кожу правой щеки, выгрыз плоть почти до кости, прикрыл красным, воспаленным веком глаз и поднял в вечной ухмылке уголок губы. Другая сторона лица совсем не пострадала. Черная с проседью щетина топорщилась на высокой скуле, небольшая бородка украшала упрямый подбородок. Голова при пожаре наверное была в шлеме, потому как волосы тоже не пострадали, они сильно отросли за это время и теперь были стянуты черной лентой на затылке. Ясно и холодно сиял невероятной синевой здоровый глаз.
Клим тоже с интересом рассматривал меня.
– Ты не изменилась, женушка! Сразу к делу. Конечно лирика, нежности и прочая ерунда не твоя слабость!
– голос Клима звучал насмешливо.
Я почувствовала, что злюсь. Ехала, спешила, торопилась. Меня на пороге родного дома чуть ли не убили, а теперь и Клим решил в наступление пойти!
Разгладила рукой невидимые складки на платье, вскинула гордо голову.
– Ерундой ты считаешь тот факт, что спал с моей сестрой? А возможно для тебя чепухой является то, что наш дом за три года превратился в развалины?
Клим весь подобрался, взгляд единственного глаза полыхнул синим пламенем.
– За Лизаветту, я сам себя уже давно сгрыз! Приговор вынес и даже расстрелял себя, без суда и следствия и без права на помилование! Хотя знаешь, я до сих пор не верю, что вот так просто взял и переспал с нею. Твоей сестрице соврать, что плюнуть было. Черт! Пьян я был! Мы с Федей Грушевским в тот день вино дегустировали, затем коньяк, затем виски. Надрались одним словом... Сейчас правды не узнать. Хорошо уже то, что она призналась, что ухажеров у нее было предостаточно и ребенок моим не являлся. Хотя от чего ей было не признаться? Магическая экспертиза сразу бы это выявила. Лизаветта ведь глупой была! Ловушку придумать сумела, а как дальше быть, умишком своим сволочным не осилила!
– Клим гневно рыкнул.
– Значит по твоему, Лизаветта во всем виновата? Тебя бедненького вокруг пальца обвела?
– я возмущенно задохнулась.
Клим язвительно улыбнулся, превращая лицо в ужасающую маску.
– Почему меня одного? Она и тебя вокруг пальца обвела. Ты же ей любезно все уступила! И дом наш и меня в придачу! Бери дорогая сестрица и пользуйся! И знаешь, она бы с удовольствием всем попользовалась, если бы не одно, очень важное обстоятельство!
– Клим уже не рычал, он яростно выкрикивал слова.
– Какое обстоятельство?
– хрипло поинтересовалась я.
Мужчина устало вздохнул, его ярость стихла.
– Я тебя больше жизни любил!
– выдохнул он протяжно.
Я замерла. Мутно расплылся перед моим взором красно-черный, яркий плед на диване, защипало в носу, слезы закапали на светлую поверхность письменного стола.
– Любил?! А теперь, что же уже не любишь?
– я почти шептала, больно прикусывала губы стараясь сдержать себя.
Клим отвернулся. Тяжело поднялся и опираясь на трость подошел к окну. За стеклом черным, ярким бархатом сияла весенняя ночь.
– Теперь, как видишь права на любовь я не имею. Я урод Таня! Урод! Зачем тебе я? Неверный, старый и уродливый? Нам лучше развестись, - он отвернулся от окна и теперь пытливо и проницательно смотрел на меня единственным глазом.
Я тоже поднялась, вытерла слезы рукавом платья.
– Ты прав, зачем ты мне? Красавец который так убивается по своей красоте, что превратился в злобного затворника. Жалеючи себя, за три года умудрившийся забросить свои дела, себя и дом? Книги читать это конечно прекрасно и похвально, но не в течении же трех лет?! Хочешь развод? Ты его получишь! Только я из своего дома уезжать не намерена. Поделим его и живи как знаешь! А я, завтра же ремонт начну! Мне детей надо куда то перевозить!
– я сердито топнула ногой.
Клим дернулся, а потом замер.
– Каких детей?
– свистящим шепотом прохрипел он.
– Близнецов. Адама и Еву. Которые как две капли воды похожи на тебя и на Ксюшу с Ильюшей. И только попробуй сказать, что это не твои дети! Тут у тебя отвертеться шансов никаких нет!
Клим опираясь на трость и сильно хромая, прошел и сел за стол. Он выглядел растерянным и немного шокированным. Пока муж приходил в себя от таких важных новостей, у меня неожиданно созрел план.
– Клим! Ну Клим же! Будь добр, позови свою сторожевую бабенку и прикажи принести горячей воды, я знаешь ли, чая не прочь попить с дороги.
Мужчина озадаченно посмотрел на меня и медленно кивнул соглашаясь. Когда он скрылся за дверью, я трясущимися руками достала заветную флягу. Пробка с трудом поддалась, а я застыла на мгновение размышляя о том, сколько волшебной воды надо добавить в кружку Клима. Ведь у меня совсем не возникало желание иметь шестнадцатилетнего мужа.
Сердце отчаянно, бешено колотилось в груди. Думать о том правильно или нет я сейчас поступаю, времени не было. Мне очень хотелось избавить Клима от страданий. А предложи я ему эту воду, еще не известно как он себя поведет из-за своей глупой гордости.
С каплями я все же перестаралась. Плюхнула в кружку от испуга полной мерой, когда заслышала тяжелые шаги в коридоре. На следующее утро из кабинета Клима донесся дикий вопль, перешедший в яростный рык. Я сонно повернулась в кровати и чихнула от пыли. Набросила на себя теплую шаль и зевая пошла по коридору. Не спеша, щурясь от яркого солнца открыла дверь и замерла на пороге.
Молодой человек лет двадцати, так сильно похожий на Клима Сокола, дико сверкая синими глазами рассматривал свое отражение в стеклянных дверцах книжного шкафа.