Хорошие парни не всегда бывают первыми
Шрифт:
Дронго обходил палубу за палубой, направляясь вниз. На четвертой палубе у лифта он увидел табличку «ресепшн» и туристическое бюро. Это его несколько озадачило. Тогда получалось, что, едва успев закинуть свои вещи в двухкомнатный сюит, Северцов поспешил спуститься на четвертую палубу, чтобы уточнить, в какой каюте остановился Дронго. И самое интересное, что при этом он должен был обязательно знать имя и фамилию человека, скрывающегося под этой кличкой. Северцов сообщил, что Ваккер успел сказать ему и об этом. Интересно, откуда у Бориса Сигизмундовича такая информация?
Дронго
– Я прилетел из Рима, – сказал Дронго, – но на самом деле проживаю в Москве. И мне интересно знать, где живут представители российской группы, прибывшие сюда сегодня днем.
Девушка улыбнулась и включила свой компьютер.
– Назовите ваш номер, – попросила она.
– Восемьдесят тридцать восемь, – ответил Дронго, – у меня сюит с балконом. Но мне нужны данные на российскую группу. Их руководитель Туманова сообщила мне, что они все находятся на седьмой палубе.
– Верно, – кивнула китаянка, – все на седьмой. Они сняли два больших сюита с балконами. Каюты семьдесят один четырнадцать и семьдесят один девятнадцать. Господа Северцов и Вахидов. – У нее получилось Сиверсов и Висидов, но Дронго ее понял.
– Между ними две каюты с балконами, – продолжала девушка, – номера семьдесят один шестнадцать и семьдесят один двадцать один. В одном живет господин Ваккер, в другом господин Ефимов.
– И еще рядом три каюты. Семьдесят один ноль семь, ноль девять и одиннадцать. Там находятся госпожа Слепакова, господин Шакеев, господин, простите здесь так написана его фамилия, господин По... по... по... муз... кив. Или нет, господин Помазив. Или нет. Помазиков...
– Я понял. И все?
– Нет, не все. С левой стороны еще одна большая каюта с балконом. Номер семьдесят один ноль четыре. Там остаются две дамы. Сама госпожа Туманова и госпожа... Иселина, или нет...
– Я все понял, – улыбнулся Дронго, – большое спасибо. Но сюда прилетели еще и несколько человек из Прибалтики. Это тоже наши бывшие соотечественники. Можно посмотреть, где они остановились. Кажется, они прилетели с группой из Германии.
– Прибалтика? – обрадовалась девушка. – Я знаю Прибалтику. Я была в Таллине. Два дня. Мне там очень понравилось.
– Посмотрите, пожалуйста, где живут четверо прибалтов. У латышей фамилия Зигнитис. А литовца фамилия Пятраускас.
Китаянка начала смотреть в своем компьютере.
– Они тоже живут на седьмой палубе, – обрадовалась она, – все четверо. У господ Зигнитис тоже большая каюта с балконом. Семьдесят двадцать два. А вот у господина Пятраускаса каюта внутреняя – семьдесят шестьдесят восемь. И у господина... Талвеста из Эстонии тоже внутреняя каюта – семьдесят шестьдесят два. Но все они на седьмой палубе.
– Как удобно, – согласился Дронго. – А где живут немцы, приехавшие с прибалтами.
– Немцы обычно самые экономные. Как японцы, – улыбнулась она. – Они живут на шестой палубе и не снимают сюитов.
– Не сомневаюсь. Очевидно, они знают цену деньгам, – согласился Дронго, – большое вам спасибо. До свидания.
Он вышел в коридор, направляясь к лифту. Что это? Обычное совпадение, когда всех прибывших из одной страны поселили вместе, на одной палубе. Или намеренный выбор таких кают. Но для чего? Зачем? Откуда Ваккер знает его настоящую фамилию? Почему в этих двух группах оказалось сразу четверо людей, имеющих отношение к ювелирам. Интересно, что из прибывших пассажиров один страховщик, а другой из провинции, но не любит ювелиров, а еще больше – ювелиров-евреев. С самим Северцовым знакомы были до поездки Слепакова и Туманова. Как много совпадений. Так просто они не могли произойти.
Лифт поднял его на десятую палубу, где уже можно было прогуляться и подышать свежим морским воздухом. Он задумчиво смотрел на удаляющийся остров Таити.
– Добрый день, – услышал он за спиной вкрадчивый голос, – извините, что я отрываю вас от ваших мыслей.
Он повернулся. Рядом стоял Ваккер. Невысокого роста, с мясистым лицом, крупными, немного выпученными глазами. Он был в беретке и темной рубашке с длинными рукавами.
– Ничего, – ответил Дронго, – разве мы знакомы?
– Я Борис Сигизмундович Ваккер, – церемонно представился подошедший. – А вы господин Дронго?
– Меня обычно так называют. Но я знаю, что вам известны и моя фамилия, и даже имя.
– У нас много знакомых, – вздохнул Ваккер. – У меня очень много друзей-адвокатов, которые хорошо вас знают. Я слышал от них много восторженных слов в ваш адрес. Говорят, что вы лучший эксперт в области анализа преступности. И мы встречались на приеме в сигарном клубе.
– Если учесть, что я вообще только один раз там был, то это действительно невероятное совпадение, – согласился Дронго, – особенно учитывая тот факт, что я за всю жизнь не выкурил ни одной сигары и ни одной сигареты.
– Вы не поверите, но я тоже, – взмахнул руками Борис Сигизмундович, – с детства не выношу даже дыма. Но иногда приходится ходить и в подобные места. Положение обязывает. Особенно когда встречаешься с интересными людьми. Мне тогда показал вас господин Сафаров. Он ведь, кажется, был генералом таможенной службы.
– Да, – кивнул Дронго, – мы с ним дружим семьями.
– Можете себе представить, как мне было приятно встретить здесь знакомого, – улыбнулся Борис Сигизмундович, – я даже успел рассказать о вас членам нашей группы.
– Это я тоже знаю, – ответил Дронго, – ко мне уже успели зайти некоторые члены вашей группы.
– Наверное, Игнат Никодимович, – вздохнул Ваккер, – он как раз интересовался вашей фамилией, чтобы разыскать вас. Говорил, что у него к вам срочное дело.
– Он рассказал мне о своем деле. А вы давно с ним знакомы?
– Достаточно давно. Он ведь уже много лет работает в своей компании, а все известные ювелиры так или иначе связаны с его фирмой. К тому же он был столько лет руководителем финансового отдела и фактически заместителем Раздольского.