Хорошо забытое старое
Шрифт:
– Хороша! – не смогла не согласиться я, и, расплачиваясь, оставила девушке приличные чаевые.
Сгрузив в багажник свои пакеты с растаявшими полуфабрикатами, я заметила, что лампочка, показывающая уровень бензина в бензобаке тревожно моргает и зарулила на заправку – на последних литрах топлива кататься по городу я побаивалась.
На автозаправке поджидал сюрприз – уже заехав, я заметила стоящий у колонки знакомый чёрный джип, к которому, на ходу засовывая телефон в карман, не торопясь шёл Лёнька. Мазнув по моей машине взглядом, он не обратил на неё внимания, уставившись на мигающие цифры бензоколонки, устало потирая лицо.
Это меня неожиданно раззадорило, чёрт знает почему –
Пока я расплачивалась, он стоял, не двигаясь с места, успев собрать за собой небольшую очередь, и смотрел на меня в упор – лицо его ничего не выражало, но в том, что красоту мою он заметил и оценил я не сомневалась – что-то такое, очень похожее на восхищение, на секунду мелькнуло в его глазах.
– Ах, какое блаженство знать, что ты совершенство! – напевала я себе под нос, подъезжая к дому и испытывая прямо-таки садистский восторг от власти женской красоты над мужским умишком. Денег и времени, потраченных на парикмахерскую было ничуть не жаль.
Всё в том же приподнятом настроении я припарковалась, открыла багажник и вышла из машины, запинаясь на каждом шагу – темень во дворе стояла страшная, хоть глаз выколи – какой-то придурок снова разбил фонарь.
Взяв пакеты в обе руки, я уже собиралась зайти в подъезд, но не успела – посторонний шум, движение сзади – и вот уже кто-то тащит меня в кусты, зажав ладонью рот. От неожиданности я даже не сразу сообразила отпустить сумки, человек, волочащий меня за собой был очень сильным, и когда, бросив их, я всё же попыталась сопротивляться, он перехватил меня второй рукой, резко развернул к себе и приставил к груди нож:
– Будешь вопить – урою, – пообещал он тихо.
Это был молодой совсем парень – мой ровесник или около того, с простецким, ничем не примечательным лицом, прилично одетый, высокий, стройный, совсем не похожий на убийцу или грабителя. Но что-то в его глазах не позволило усомниться в его словах. «Ты и так уроешь», – лихорадочно подумала я, и, набрав в лёгкие побольше воздуха что есть мочи заорала:
– Помогите! Убивают! Грабят! Насилуют! – и видя, что парень от моей голосистости слегка опешил, добавила, чтоб уж точно привлечь внимание, – Пожар! Пожар!
Растерявшийся на секунду парень хватку свою не ослабил, а, заткнув мне рот, ткнул кулаком в солнечное сплетение – я задохнулась и кричать больше уже не cмогла, – он же снова сгреб меня в охапку и потащил к кустам. Я неистово сопротивлялась, укусила его за палец, и, почти теряя сознание от нехватки кислорода, – преступник с перепугу зажал мне и рот, и нос – всё же умудрялась издавать какие-то нечленораздельные звуки.
Через секунду мне стало хорошо – я наконец смогла надышаться вволю, парень, сшибленный с ног мощным ударом, отлетел в сторону на пару метров.
– С тобой всё в порядке? – перед лицом возникла озабоченная Лёнькина физиономия, вызвав нервный смешок – на ум пришли американские боевики, где главный герой, прыгнувший с небоскрёба и попавший под грузовик, в ответ на тот же вопрос бодро рапортует: « Всё О`Кей!» и бежит дальше, спасать мир. Физиономия исчезла, так и не дождавшись ответа, а вернулась лишь минут через пять, нещадно матерясь и дыша тяжело – от быстрого бега.
– Ушёл, гад! У него тачка в кустах была! Фу-уу! – он уселся рядом со мной на траву и протянул руку, – Ну чего разлеглась? Давай, поднимайся!
– Не могу. Мне больно, – пожаловалась я, не особенно рассчитывая на сочувствие.
Он поднялся, присел на корточки, профессионально ощупал меня с ног до головы и резюмировал:
– Жить будешь! – Дёрнув за плечи, поставил на ноги, – пойдём давай, неудачница!
По дороге я то и дело останавливалась, пытаясь спасти хоть что-то из раскиданной повсюду еды – наклонялась, подбирала с земли продукты, засовывала их в дырявый пакет, снова рассыпала, с ещё большим остервенением собирала их, толкала в пакет… Понаблюдав за моими мучениями, он отобрал пакет, отбросил его в сторону и, взяв меня за руку, предостерёг:
– Не смей реветь! Скажи лучше, чего хромаешь?
– Каблук отломила! – ответила я, отчаянно жалея новые туфли.
Он, тем временем, завёл меня в подъезд, отобрал сумку и принялся сосредоточенно в ней копаться, бурча себе что-то под нос по поводу бардака в женских сумочках вообще и моей в частности. От готовых пролиться слёз это отвлекло. Найдя то, что искал – ключи, конечно, он умело открыл мою дверь, прошел, на ходу зажигая везде свет, огляделся, на мгновение задержав взгляд на разобранном с утра диване, и, ни слова не говоря, вышел наружу, неслышно прикрыв за собой дверь.
Тупо постояв с минуту, я бросилась за ним, решив во что бы то не стало вернуть его назад – одна оставаться я не могла. Бежать далеко не пришлось, он стоял тут же, на площадке, курил, внимательно разглядывая стену напротив.
– Сорок секунд! – возвестил он, скосив взгляд на часы. – Чего так долго?
Я пожала плечами и широко распахнула дверь.
– Мне? Зайти? – притворно удивился он, округлив глаза.
– Ну да, – кротко начала я, потупившись, – я бы кофе сварила.
– Вот уж спасибо, но нет, – произнес он с нескрываемым удовольствием, – с некоторых пор желание пить чай, кофе, коньяк и другие горячительные напитки в твоей прекрасной компании у меня напрочь отшибло. К тому же, сегодня я уже достаточно набегался, решая чужие проблемы и проявляя благотворительность, но если вдруг снова захочется проявить таковую, адрес местного интерната для инвалидов мне известен. А сейчас, извини, пойду, наверное, по месту прописки, – добавил он, не двинувшись с места.
– Потрясающая злопамятность, – улыбнулась я и вздохнула, – Что я теперь должна сделать? Пасть ниц и вымаливать прощение?
– Это было бы забавное зрелище, но лучше всего, думаю, раздеться и лечь в постель.
– Твою?
– Что? – поперхнулся он дымом, – Вообще-то можно и в мою, но лучше бы, конечно, в свою. Сомневаюсь, что в моей постели сегодня от тебя был бы хоть какой-то толк.
Я была готова уже лечь в любую постель, лишь бы принять, наконец, горизонтальное положение, естественно, без всякого «толка» – на улице уже начинало светать. Оставаться одной было страшно и я бестолково топталась рядом с соседом, твердо решив ни за что не оставаться одной. Нервы мои в конец расстроились и я подумала, что если он сейчас уйдёт, я, наверное, начну ломиться к другим соседям. Лёнька же никуда не спешил – курил себе спокойно, разглядывая мою новую прическу, я не двигалась с места, – Идём уже, удачница ты моя, – отбросил он в сторону окурок, безобразно намусорив, и снова шагнул ко мне в квартиру, потянув меня за собой. – Надо же, как фартит – сначала выполняю функции добровольческой охранной дружины, спасая то от ревнивых жён, то от уличных хулиганов, потом становлюсь бесплатной сиделкой, что ещё меня ожидает? – но бурчал он беззлобно и смешинки снова танцевали в его глазах, поэтому я расслабилась и в себя пришла только когда он завёл меня в комнату и велел, – Раздевайся!