Хорошо забытое старое
Шрифт:
– Какой же всё-таки божественный это напиток – коньяк, принял и – бац, уже и не страшно, и жизнь потихоньку налаживается. Пожалуй, что я запросто могла бы стать алкоголичкой. Только представь, Оль, какая жизнь у них… неспешная. Жаль, что я не люблю горькое.
– Ирка, ты несешь чушь.
– Я не Ирка, – обиделась я и тут же пожаловалась, – вата какая-то в голове.
– Соберись, тряпка! – развеселилась подруга, которой коньяк только добавил бодрости. – Ты не забыла, тебе угрожает сексуальный маньяк?
Перехватив взгляд ошалевшего таксиста,
– Подружка шутит.
– Шучу. Чес. слово, – подтвердила она и принялась вполголоса наставлять меня что следует говорить всемогущему менту Серёже, который защитит нас от всех навалившихся бед.
Оказавшись возле местного отделения полиции и освободив уже не чаявшего отделаться от нас водителя, мы, пошатываясь, вошли внутрь и слегка протрезвели от навалившейся серой, казенной обстановки.
– Вам кого, девушки? – спросил совсем юный, худой и длинношеий дежурный, заулыбавшийся во весь рот.
– Мы к Сергею Константиновичу, – серьезно ответила Ольга, тихонько мне подмигнув. Это была её обычная реакция на любое, даже самое незначительное проявление мужского внимания.
Сергей Константинович оказался симпатичным тридцатилетним малым, невысоким, коренастым, обтрепанным до невозможности. Складывалось впечатление, что последние пару недель он забывал не только расчесываться и мыться, а даже есть – глаза у мента были голодные. Запах в кабинете только подтверждал возникшие догадки – пахло терпким мужским потом, давно не стираными носками и переполненной пепельницей.
Меня передернуло.
– Фу, Серёж, чего ж у тебя так воняет-то? – напрямую спросила, не обременённая излишней тактичностью, Ольга, проходя и открывая окно.
– Да вот, заботливой женской руки нет, – весело ответил он, совсем не смутившись. – Хочешь, возьми, освежителем побрызгай, – он кивнул на стоящий в углу тонкий голубой баллончик.
– «Морской бриз», – прочитала подруга. – Ну, уж нет! Если ко всей этой вонище добавить ещё и морской бриз, я не переживу, – поморщилась она брезгливо.
– Вот что, девочки, не будем задерживаться. Время – деньги. И того, и другого всегда недостает, так что не тяните – зачем пожаловали?
– Вот, навестить решили по старой дружбе, – неуклюже начала Ольга.
Сергей Константинович вполне отчетливо зевнул и принюхался – спиртным от нас, чего уж скрывать, попахивало. Поняв, что, если буду молчать, то рискую задержаться здесь до глубокой старости, или, что более вероятно, до того как окончится у бравого офицера терпение, я взяла дело в свои руки и сама принялась рассказывать о своих проблемах, поминутно повторяясь и от души проклиная вызванное алкоголем косноязычие.
– Так, дамы, если я правильно понял, – перебил Серёжа, досадливо хмурясь, – то вы испугались вот этого, – он потряс перед нами письмом, будто не анонимку с угрозами ему принесли, а детскую погремушку, заглянул в листок и с выражением продекламировал: «Уже скоро, девочка. Я скоро вернусь. Жди.» Где здесь угроза? Может это старый друг написал, или любовник? На основании чего прикажете проводить проверку?! Что я начальству своему скажу?
– Серёж, это не мог написать любовник, – попыталась я внести ясность, держась за голову. Голова болела так, что, казалось, скоро отвалиться, – нет у меня никаких друзей и любовников, и не было никогда.
– Где же вас так накидаться-то с утра угораздило? – сокрушенно вздохнул он и поднялся из-за стола.
– Он нам не верит! – осенило Ольгу, а я, чувствуя, что подругу понесло, быстро заговорила:
– Сергей Константинович, вы простите нас пожалуйста, – подруга попыталась что-то вставить, но, получив пинок по ноге, быстро смолкла. – Понимаете, собираясь к вам, мы решили принять по 50 граммов – для храбрости, и с количеством переборщили. – Мент, выразительно покивал, соглашаясь, но промолчал, а я, довольная, что моё выступление производит нужный эффект, торопливо продолжила, – Не могли бы вы выяснить, когда этот маньяк освободился, и где сейчас пребывает – ведь должно же это как-то фиксироваться. Пожалуйста, Сергей Константинович, помогите, я уверена, где-то в базе это должно быть, и вы наверняка не откажете, ведь вы такой большой, храбрый и справедливый – настоящий мужчина, – завершила я, слегка покраснев от неумелой лести.
Ольга, ошалев от моей речи, часто-часто закивала, уставившись на Серёжу.
Большой, храбрый и справедливый мужчина медленно встал из-за стола, горделиво выпрямился, и со значением произнес:
– Ладно уж, сидите здесь, курицы, попробую что-нибудь сделать.
– Ух ты, Ирка! Ну, даешь! – восхитилась подруга, как только Серёжа ушел. —Гоп, и тигры у ног её сели, гоп, и снова в глаза ей глядя-я-я-т,– запела она пьяно. – Теперь можно расслабиться, можешь мне поверить, уж я Серёжку ещё со школы знаю. Если взялся он за дело, значит, дело прогорело… ну, в смысле, выгорело, не дрейфь! В общем, волноваться не о чем, – добавила она, помолчав.
Серёжа не возвращался примерно час, защищать нас тоже никто не торопился, и мы с подругой, вконец измучившись ожиданием, а так же, медленно, но неотвратимо подступающим похмельем, принялись шарить у него в столе и тумбочках в поисках чего-нибудь съестного и способного утолить жажду.
Добычей нашей стала пачка растворимой коричневой бурды с громким названием кофе, просроченное, засохшее до состояния сапожной подметки печенье, и горка грязных носков в нижнем ящике стола, стыдливо прикрывшая переполненную окурками пепельницу – источники кабинетной вони.
Запах в помещении не могли перебить даже открытое окно и примененный от безысходности освежитель воздуха, поэтому Ольга приняла радикальное решение – выкинула источающие миазмы предметы в форточку, – в комнате сразу же посвежело. К тому моменту, когда к нам присоединился взмыленный и запыхавшийся от бега по коридорам власти Серёжа, подруга пребывала в самом благостном расположении духа.
– О, Сергунь! – пропела она, раскрыв объятия, – ты чувствуешь, у тебя здесь уже совсем не воняет носками, мы их выбросили…