Хоть в СМЕРШ, хоть в штрафбат! Оружие Возмездия
Шрифт:
– Однако, полковник, мы несколько отвлеклись. Ну, так как же ты собираешься выйти на Яковлева? Учти, он прекрасно меняет внешность, экипировку, наверняка имеет превосходные фиктивные документы.
– Есть у меня, товарищ генерал, одна мыслишка…
– Свои мыслишки выскажешь позже. А пока вот, почитай: то, что ты сейчас узнаешь, является важнейшей государственной тайной. Учти.
Генерал поставил на стол коричневый портфель из прекрасной хромированной кожи, достал из него бордовую папку с грифом «Совершенно секретно!» и молча протянул Горобцу.
По мере чтения, полковник все чаще кидал на генерала
Дочитав, Горобец снял очки и, вернув генералу папку, с напускным безразличием спросил:
– Абакумов в курсе?
– Зная характер генерал-полковника, уверен: он наверняка получил санкции самого Верховного.
Полковник неожиданно резко поднялся из-за письменного стола и, подойдя к шефу, эмоционально воскликнул:
– А о себе ты подумал?! В случае провала этой твоей сомнительной разработки отвечать придется не только погонами! И не Абакумову – тебе!! Фактически ты раскрыл перед Яковлевым нашего разведчика!
– Не забывай, что Крот у нас «на крючке», да еще каком! Убийство гаупштурмфюрера и латышских полицейских; помощь в побеге капитана Дубовцева – такое гестапо не прощает! И еще не забывай его восьмимесячного ребенка и престарелую мать!
– Да все я понимаю! Только не верю всей этой «перекрестившейся» сволочи!
– Придется поверить. Выхода у нас нет. На, читай! Получили от нашего агента из Берлина. Срочная радиограмма от полковника абвера под агентурной кличкой «Фишер»:
«Из достоверных источников стало известно, что группа немецких ученых под руководством профессора Гейзенберга приступила к окончательной сборке критического ядерного реактора под кодовым названием В-VIII. Точное место реактора установить не удалось.
Фишер».
– Тот же Фишер сообщает, – продолжал Громов, – что для окончательного ввода в строй VIII серии Гейзенбергу не хватает каких-то расчетов из тетради профессора Зайцева.
– Так это что же получается: Гитлер на пороге создания атомной бомбы?!
– Верно понимаешь, полковник! Поэтому тетрадь должна быть в наших руках любой ценой! Любой! В наших – но не у немцев, – иначе последствия могут быть непредсказуемы!
– Да что ты меня агитируешь, словно гимназистку! Сам все понимаю!
В это время в очередной раз зазвонил телефон. На этот раз трубку взял сам Громов. Разговор продолжался минут пятнадцать, после чего генерал устало опустился в кресло.
– Ну вот, чего и следовало ожидать… Звонил по «ВЧ» сам Абакумов. Если в течение двух суток тетрадь не будет найдена, объявят «чрезвычайный розыск» – со всеми вытекающими последствиями. В первую очередь для нас. Меня назначили руководителем группы поиска – тебя моим заместителем.
В кабинете повисла тревожная тишина. Первым ее нарушил Горобец:
– Ты говорил, что сообщил через Дубовцева свой телефон. Как думаешь, позвонит?
– Яковлев-то? А черт его знает! По крайней мере, мы не можем пассивно сидеть и ждать: позвонит – не позвонит! Через час нам к генералу Орлову. Так о каком запасном варианте ты собирался мне доложить?
Глава 5 Путь в Смоленск (Яковлев Александр Николаевич)
22–26 февраля 1945 г.,
м. Зоммерфельд – Смоленск
1
–
Еще не открывая глаз, я почувствовал легкое постукивание железнодорожных колес и характерное покачивание идущего на малой скорости вагона. Нетрудно было догадаться, что я находился в поезде. Вот только в каком? Куда я ехал и как вообще здесь оказался?
Сделав вид, что все еще нахожусь без сознания, я мучительно застонал: прежде чем «приходить в себя», надо было обязательно вспомнить события последних дней («или часов – черт его знает!»).
– Видимо, еще не пришел в сознание после контузии, – раздался густой мужской бас. – Валечка, сделайте полковнику еще пару уколов пенициллина.
Говорили по-русски, и это меня несколько успокоило – значит, линию фронта я все-таки прошел. Но почему оказался в этом, судя по всему, медицинском эшелоне?
И в этот момент я вспомнил все. Накануне в лесу произошел тот почти невероятный случай, которые, впрочем, случаются на войне не так уж и редко: «А ля герр, ком, а ля герр!» – любил повторять мой шеф Скорцени. Так что особо редким этот «инцидент» можно было назвать лишь с большой натяжкой…
Итак, приведя себя в «божеский вид», я перебросил через плечо вещмешок, подхватил чемодан и бодрым шагом направился в Зоммерфельд. Немецкие разведчики выяснили, что там расположилась крупная русская воинская часть – какая-то артиллерийская бригада, – поэтому мне проще было выбраться оттуда до ближайшей железнодорожной станции на какой-нибудь «попутке».
Уже начинало светать. Узкая лесная тропинка, по которой я шел, покрылась слоем инея – впрочем, как и окружающий жиденький лесок. Еще на немецкой стороне, в штабе абвергруппы, меня предупредили, чтобы был настороже: в окрестных лесах полно остаточных групп немецких солдат, отбившихся от своих частей и теперь фактически оказавшихся в окружении. «Накаркали!»
Я увидел их сразу, пройдя не более полукилометра – впрочем, они и не скрывались. Судя по оборванным мундирам, эти четверо служили в какой-то недобитой танковой эсэсовской части. Двое укрылись за толстыми соснами по обеим сторонам тропинки; двое же других с ухмылкой стояли посередине: рослые, небритые, с недобро сузившимися глазами – они смотрели на меня как на потенциального покойника. Да так оно и было. Что мог сделать одиноко идущий советский полковник (а для них я таковым и являлся) с четырьмя вооруженными «шмайссерами» мордоворотами? Заявить им: «Не стреляйте! Я «свой»!» Так бы они и поверили!
Учитывая близость русских позиций, они решили «убрать» меня без шума – я это сразу понял. Когда двое на тропинке двинулись в мою сторону, один из них держал руку за спиной. То, что в ней штык-нож, не могло вызвать ни малейших сомнений. Конечно, без боя я сдаваться не собирался, но, откровенно говоря, рассматривал свои шансы как «нулевые».
Не делая преждевременно резких движений, я медленно снял с плеча вещмешок – рядом поставил на землю чемодан. Когда до эсэсовцев оставалось не более полуметра, откуда-то сзади вдруг прозвучали три негромких хлопка: те, что за соснами, начали медленно оседать на землю, а у одного из подошедших ко мне эсэсовцев я отчетливо увидел красное пятно прямо над правым глазом. Не издав ни звука, он повалился прямо к моим ногам.