Хоть весь мир против нас
Шрифт:
От всего пережитого и увиденного девушку трясло, будто в лихорадке.
— Успокойся, милая, все будет хорошо. — Забыв английский, Савченко начал по-русски успокаивать несчастную, не сразу поняв, что та ни слова не поняла.
Сорвав с прохода штору, он бросил ее девушке, та мгновенно закуталась в тяжелую ткань на манер индийского сари. А когда Виктор взял ее за руку, послушно пошла за ним.
Они миновали холл на первом этаже и вышли на крыльцо. В тот момент, когда Виктор решил, что все закончилось, дверца «Ленд Ровера» распахнулась, и наружу вывалился косматый
Диверсант ничего не успел предпринять, когда раздался выстрел. Звук глухой и громкий, из груди повстанца вырвался фонтан крови, его бросило вперед, автомат сталью зазвенел по мощеной брусчатке. За спиной «бандерлога» стояла Мадлен, сжимая обеими руками тяжелый «кольт»…
Роберт Лонгвэй протянул пограничнику свой паспорт, тот мельком взглянул на документ и вернул. Иностранцы его не интересовали, главное было своих не выпустить. Перед офицером лежал толстый талмуд с фамилиями «счастливчиков».
Забрав свои документы, Доктор Фауст прошел в пассажирский терминал. Ничего подозрительного он не заметил, в Париж летели в основном туристы и мелкие бизнесмены. Несколько иностранцев, «птицы высокого полета», находились в ВИП-зале — таким не в чести сидеть бок о бок с кем попало. Лонгвэю такая иерархия была смешна, в своей жизни ему доводилось видеть и миллионеров, и миллиардеров, крупных политических деятелей и просто важных персон. Там, на Западе, совсем другое отношение к богатству и власти.
Деньги только средство к главной великой цели, а местные нувориши по психологии ближе к дикарям доколумбовской эпохи, смысл жизни которых — дешевый выпендреж.
Но как опытный разведчик он знал и другое: все его потуги напрасны, если он уже под прицелом контрразведки.
Нервного напряжения добавила внезапная депеша от шефа: «Дядя тяжело заболел, собираются все родственники. Срочно приезжай, Луиза». Сообщение пришло на электронный адрес Доктора.
В обычном письме для разведчика главным были три ключевых слова. «Тяжело» и «срочно» обозначали крайнюю степень эксфильтрации. Такое сообщение обозначать могло только одно — разведчик засветился перед спецслужбами страны пребывания. Третье — «Луиза» указывало обычный (а не экстренный) маршрут выезда.
Такое сообщение слегка дезориентировало Доктора Фауста. «Русские в таких случаях говорят «стой там, иди сюда». Фраза для него всегда была непонятна, а теперь пришлась как нельзя кстати.
Тем не менее Лонгвэй был крайне дисциплинированным и никакой самодеятельности себе позволить не мог.
Первым делом сообщил всем своим знакомым из местного бомонда, что нашелся богатый клиент из Европы, который хочет заказать ему серию картин с черноморскими пейзажами. И он срочно вылетает в Париж на переговоры. Друзья-приятели охали, ахали, жали руку, но в глазах их угадывалась нескрываемая зависть. Мало того что иностранец, так еще и заказчик нашелся миллионер, а может, и миллиардер.
Еще одна черта здешних аборигенов: намотав шейные шелковые платки и густо набриолинив волосы, они все равно жили по принципу: «Пусть бог мне глаз вый мет, если соседу достанется
Вторым этапом стал вылет в Париж, с которым тоже не оказалось никаких проблем. Билет на ближайший рейс ему продали без малейших задержек, в аэропорту также все прошло гладко. Оставалось лишь занять свое место в салоне самолета, который вырвет его из этой страшной, непонятной страны.
В пассажирский терминал вошли два пограничных офицера, окидывая зал цепкими взглядами. К горлу Роберта подступил ком, сердце бешено забилось, как после марафонского бега. Он ощутил, что между лопаток обильно заструился холодный пот.
Пограничники наконец заметили того, кого искали. Молодая дородная бабенка в облегающем коротком платье мало походила на туристку и еще меньше напоминала бизнесвумен… Впрочем, решать эту головоломку Роберту Лонгвэю не довелось: объявили посадку на его рейс…
Набжибхан они покинули на рассвете. Солнце еще не взошло, серые сумерки представляли смесь тумана и дыма пожарищ. С моря легкий бриз нес сырую прохладу.
Убийцы и насильники, именующие себя революционерами, наконец угомонились. Город, измученный, ограбленный и изнасилованный, провалился в короткий тревожный сон.
За рулем «Ленд Ровера» сидела Ульяна, так как она одна знала дорогу к тайному причалу полковника Фарука. Рядом, держа автомат на коленях, устроился Виктор. На заднем сиденье расположились брат с сестрой Партеры. Арчибальд лежал на широком, как диван, сиденье, Мадлен стоически жалась в углу, поглаживая хромированную сталь «кольта». С пистолетом она не расставалась с того момента, как Виктор вручил ей оружие.
Вместо запасного колеса к багажнику привязали мотоцикл. Савченко решил не бросать двухколесный трофей — мало ли какой сюрприз выкинет жизнь.
Ульяна уверенно вела внедорожник по пустынным улицам столицы. Руки крепко сжимали рулевое колесо, сухие губы вытянулись в нитку, карие глаза то и дело соскакивали с дороги и хищно зыркали по сторонам. Ни дать, ни взять современная амазонка.
— Если бы полковник послал сюда хоть один батальон своих коммандос, они бы взяли город без единого выстрела, — нарушила молчание Ульяна. — Просто вырезали всю эту мразь.
— Судя по тому, что рейнджеры Фарука не торопятся возвращаться, они сами хорошо спят или совершают очередной намаз, готовясь к встрече с Аллахом. Так, как они воюют, думаю, недолго осталось, — усмехнулся Виктор. После потасовки с берберами силы его были на исходе, он даже не смог удержать девушку, которую спас, она оттолкнула его руку и скрылась в темноте.
Зато, когда они вернулись с автомобилем, его ждал приятный сюрприз. Ульяна в аптечке легионеров разыскала упаковку с тонизирующими таблетками. Пара капсул, растворенных в воде, сделали свое дело: уже через десять минут офицер почувствовал, как силы возвращаются к нему, даже реакция и внимательность обострились.
Городские постройки остались позади, дальше джип несся по широкой и когда-то ровной, как стол, трассе, теперь же то и дело машину потряхивало на выбоинах зиявших клякс воронок.