Hotel Rодина
Шрифт:
Когда он отсмеялся и вытер кулаками слёзы, то сказал агитаторам:
– Пацаны, хрен знает, что вы городите, но я в вашу партию вступаю. Насмешили вы меня. Давно я так не смеялся, а это тоже чего-то стоит. Где расписываться? Показывайте.
Парень протянул ему лист бумаги и авторучку, сказав при этом строго:
–Только я вас, гражданин, предупреждаю, если вы будете есть икру, мы вас тут же исключим из партии.
Мужчина долго смотрел на него и опять захохотал. Расписывался он, громко говоря:
– Уел ты меня, парень! А из партии вашей вы меня следующие несколько лет исключить никак не сможете. Я, пацаны, долго на свободе не погуляю, – мне
Босоногий человек в женской ночной сорочке долго шёл за ним, уверяя, что он единственный мужчина в мире, родивший ребёнка. Уже знакомый ему «оранжевый» тип схватил его за плечо: «Махатьму не видел?». Не услышав ответа, ушёл быстрым шагом. В одном месте Караваев ненадолго задержался послушать стоящего на постаменте из деревянных ящиков старика в шортах, майке и солдатской пилотке. На шее старика болтался пионерский галстук, на майке был приколот «Орден Ленина» и «Красной Звезды». Со слезами на глазах старик тихо пел «Интернационал». Рядом морщинистый азиат в рваном халате совершал намаз прямо на заплёванном и треснувшем от жары асфальте, а чуть дальше плотный круг стариков-чеченцев в чёрных одеждах, папахах и с кинжалами на поясе, вытанцовывал в упоительном трансе свой воинственный национальный танец.
«Чернобыльцы» требовали вернуть отменённые льготы. Рядом лежали на раскладушках голодающие пайщики долевого строительства, оставшиеся без квартир и денег. Группки мужчин кавказского вида держались особняком. Молчаливо стояли гастарбайтеры из Молдавии, Украины, Белоруссии, Таджикистана, Киргизии и Узбекистана. У их ног в пыли лежали скатанные в рулоны матрасы и ведра с мастерками и шпателями.
В сопровождении охраны из крепких парней в тёмных костюмах несколько улыбчивых кандидатов в депутаты, вступивших в очередную предвыборную гонку, собирали подписи. Парни с мегафонами призывали голосовать за них. Вокруг кандидатов в слуги народа случилась давка. Народ валом подписывал какие-то листки и немудрено: за депутатами шли люди в униформе катили тачки с подарками для электората, а симпатичные девчушки в мини-юбках в коротких топиках раздавали супчики быстрого приготовления «Доширак» и чекушки водки. За подпись люди получали по две пачки супчиков и по чекушке.
Ноздри Караваева вздрогнули, учуяв аромат жарящего мяса, заставив его сглотнуть голодную слюну. За очередной группой проституток он увидел дымящиеся мангалы с аппетитнейшего вида шашлыками. Тут же рядом трое черноволосых джигитов управлялись со здоровенным бараном. Они ловко завалили его на бок, а один, с ножом в руке, умело всадил нож в сердце барана, а когда тот затих, принялся отрезать ему голову. Вытирая тряпкой кровь с рук, он увидел смотрящего на него Караваева и оскалился.
– Иди, сюда, Иван. Голова рэзить буду. Твоя карашо будет!
– Да пошёл ты, – зло бросил Караваев.
Джигиты загоготали, что-то залопотав на своём языке. Больше сотни людей разного возраста, стояли с длиннющим транспарантом: «Мы больны. У нас СПИД, но мы ещё люди».
Большая толпа собралась вокруг человека, который молился на коленях. Рядом с ним стояла пятилитровая канистра. Помолившись, он встал, отвинтил крышку канистры и обильно себя полил. Резко запахло бензином. В толпе зевак рядом с Караваевым стояли военные, какие-то чиновники с кожаными папками в руках, молодые ребята с «Зенитовскими» и «Спартаковскими» шарфиками, пьяные пограничники, женщины и дети.
Караваев разволновался, когда увидел, что мужчина облил себя бензином, но посмотрев на заинтересованные лица зрителей, успокоился, решив, что это, видимо, очередное здешнее представление.
Человек достал зажигалку. Толпа загудела, быстро отхлынула от центра круга, отодвинув и Караваева. За хлопком последовала яркая вспышка огня и ужасающий леденящий душу вопль. Захлопали, как большие крылья огненной птицы руки мужчины. Он упал. Тело его подёргивалось, тошнотворно пахнуло палёным мясом.
Толпа, зашумев, заинтересованно сдвинулась к центру. Подавив приступ тошноты, Караваев двинулся дальше, с горечью думая о том, что заманчивое бартерное предложение фирмы с чудесным названием «Интертурсикретсервис», на которое он «купился», обернулось для него невероятными проблемами и разочарованиями.
Он обошёл казака, как-то умудрявшегося в этой несусветной давке жонглировать шашкой на нервно пляшущем коне. На казака никто не обращал внимания.
Группа ярко одетых и шумных молодых людей требовала узаконить однополые браки, в этой же группе стояли люди с плакатами, на которых значилось: «Даёшь гей-парад!». На некоторых плакатах что-то было написано по-английски. Целая орава телевизионщиков снимала эту группу, бойкие журналисты брали интервью у участников демонстрации. Проходивший рядом казак ненароком ожёг нагайкой одного из компании протестующих. Тот, взвизгнув, закричал: «Гомофобы проклятые! Скоро вас НАТО всех высечет бомбами» «А мы вашу НАТу вами, пидорюгами, закидаем, – рассмеялся казак и замахнулся нагайкой – протестующего как ветром сдуло.
За этой группой стояла другая, не менее многочисленная группа людей разного возраста. У каждого из них в руках был фанерный плакат на деревянной ручке. Сверху на плакате крупными буквами была выведена одинаковая надпись: «Братья! Прочитайте, запомните и поведайте другим людям». Ниже этой надписи шёл текст выполненный шрифтом помельче. Тексты на всех плакатах были разные. Караваев из любопытства подошёл ближе и стал читать.
На первом плакате значилось: «А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше бы было, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине морской». От Матфея 18—6. На следующем плакате была надпись: «Какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит?» От Матфея 16-26. Караваев сделал шаг правее, начал читать: «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли и входящим воспрепятствовали…». Ему не дал дочитать мужчина начальственного вида в костюме и галстуке с портфелем в руке. Он грубо толкнул его в бок.
– Читать учишься, лопух? Знакомые буковки ищешь? Топай, давай, грамотей, пока не схлопотал по ушам.
Караваев хотел возмутиться, но глянул в злое лицо мужчины и передумал. Сделав несколько шагов в сторону, он остановился.
Мужчина с портфелем тем временем прошёлся пару раз рядом с людьми с плакатами, остановился и громко спросил:
– Кто тут в вашей банде старший?
Старик с окладистой седой бородой опустил плакат.
–А в чём, собственно, дело? Мы, что-то нарушаем? И почему это у нас банда?