Хождение по гробам
Шрифт:
Естественно, что в этих стихах я имею в виду скалу, похожую на череп, как она и описана в исторических документах. Ну, значит, ошибся. С кем не бывает?
В нижнем этаже здания есть камень. Так называемый «Камень помазания». На этом камне Христа помыли, смазали благовониями и отнесли к месту захоронения. Сам камень не виден, он накрыт сверху плитой из розового мрамора. Поэтому я не могу утверждать, что он там, действительно, есть – я не видел. Зато видел мраморную плиту, которую мне настойчиво предлагали пощупать – мол, сырая и мироточит. Еще бы этой плите не быть сырой, когда сутками на ней валяются паломники, поливая ее слезами, соплями и прочими естественными выделениями организма. Так что, трогать я ее не стал – это было бы слишком опрометчиво.
Часть нашей группы сразу же улеглась на мрамор, а другая встала в очередь,
Пока они там выполняли священный для каждого христианина долг, я решил по-быстрому смотаться на Голгофу. Но там тоже была очередь. Верующие играли в странную игру – залезали под алтарь и сидели под ним на корточках. Оформление этого помещения оригинальностью не отличалось – обычная грязноватая православная церковь. Зато с галереи можно было вдоволь налюбоваться лежащими на мироточащем камне фанатиками.
Третью очередь я обнаружил за кувуклией, там весело и непринужденно обжигали пучки свечей священным огнем. Хотел бы я знать из какой зажигалки был получен этот огонь.
Вообще, кувуклию обновили, это теперь не закопченный куб, который все видели по телевизору, а красивый розовый мавзолей, и свечки к стенкам лепить запрещается.
Да, еще я обратил внимание на пол. Вроде бы он выложен разноцветными камнями разной величины. Но все они побиты, зазоры огромные и забитые грязью.
Потом я прошелся по приделам и обнаружил лавки, торгующие все тем же, о чем я уже рассказывал. Но теперь по самой высокой цене. Почему лавок было несколько – так тому есть причина. Христиане вечно цапались из-за это храма и, в конце концов, поделили его между шестью конфессиями. Причем поделили не как пирог – поровну, а довольно-таки странно. В итоге Церковь францисканцев и Алтарь гвоздей получил католический орден св. Франциска, храм равноапостольной Елены и придел «Три Марии» — Армянская апостольская церковь, могилу св. Иосифа Аримафейского, алтарь на западной части Кувуклии — Эфиопская (Коптская) церковь.
Главные святыни — Голгофа, Кувуклия, Кафоликон, как и общее руководство службами в Храме, отхватила Иерусалимская православная церковь. И по этой причине католики игнорируют традиционный спектакль схождения благодатного огня.
Из-за того, что святые люди никак не могли между собой договориться, несмотря на благостные утверждения всех сторон, что бог един, ключи от храма в пожизненное владение отдали двум мусульманским арабским семьям, которые уже несколько веков вынуждены жить при храме и рука об руку отпирать и запирать его двери.
Кроме того, между конфессиями был подписан, своего рода, контракт, в котором все стороны обязывались ничего в храме не менять, не убавлять и не добавлять без полного согласия на то всех сторон. Святые люди, исполненные благочестивой жадности, готовы были дойти до любого абсурда, чтобы не уступить ближнему сантиметра своей собственности.
В назидание им или пастве в храме существует один предмет, который нормальные люди давно бы убрали с глаз долой. Это «недвижимая лестница», но ничего святого в ней нет. Она опирается на карниз, принадлежащий Греческой православной церкви, а направлена в окно, которым владеет Армянская церковь. Говорят, что ее забыл какой-то рабочий во время ремонта здания лет триста назад. Но имеются и другие версии. Фактом остается лишь то, что лестницу до сих пор не убрали, а это означает, что согласия между христианами как не было, так и нет. Лестница рассыхается под солнцем, но ее тут же заменяют другой, точно такой же.
Ну и, конечно, в храме нередки драки между священниками, причем бьют друг друга хорошо, до крови и приходится вызывать полицию. Вот все, что касается святости этого места.
Этот храм – Вавилон, очарование которым и зависть к которому, уже две тысячи лет не выпускают из своих объятий каждого, кто приник к сладостному роднику христианства.
И еще один маленький эпизод, который я расценил, как подтверждение своим умозаключениям, данное свыше.
Во дворе храма на ступеньках сидели туристы. Они отдыхали от тяжелой экскурсии, а скамеек для усталых людей, конечно, же никто поставить не удосужился. Вдруг вбежала охрана и очень грубо приказала всем подняться. Согнав людей в кучу, в толпу, в которой никто не почувствует себя отдельным организмом, охранники ринулись внутрь храма и принялись почти выталкивать наружу всех, кто там находился. Честно говоря, я подумал, что нашли бомбу или где-то произошел теракт.
Но бомба оказалась идеологической, если можно так выразиться. Внезапно ударили колокола. И я увидел, что в проеме колокольни сидит человек в наушниках и беззаботно курит. Судя по всему, это был служитель, который включает механизм колокольного звона. Такого пронзительного надтреснутого звука мне еще не приходилось слышать. Но я-то мог себе позволить зажать руками уши, а вот те, кто шел сюда за благодатью, вынужден был пожертвовать своими барабанными перепонками.
И тут на узкой лестнице, ведущей вниз с рынка появились они – группа жрецов в каких-то невообразимых шапках. Я не знаю, какой конфессии они принадлежали. Мне кто-то шепнул, что это Сирийская церковь, та самая, сакральная для любого россиянина. Но точно сказать не могу, я так редко вижу всяческих священников, что не научился различать их униформу. Меня поразило другое – выражение их лиц. Они шли служить службу, возносить со смирением молитвы, просить о чем-то за всех за нас. Да. Но какое же высокомерие было написано на их лицах. С каким презрением, не замедляя шага и не повернув головы, прошествовали они, мимо презренной толпы, которую только что, чуть ли не силой, разогнали охранники. Конечно, большинство было туристами, скорее всего атеистами, по сезону легко одетыми, если не сказать раздетыми. А я почему представил вдруг толпу их прихожан, рабски пытающихся поцеловать руку, или прикоснуться к одеждам этих достопочтенных людей. И словно наяву увидел, как верующих оттаскивают дюжие арабские охранники, а самый главный жрец в малиновой шапке еще и изящно пытается пнуть их ногой.
Кто дал этим странным людям право объявлять себя владельцами наших душ? Кто дал им право поучать, наказывать, презирать и, в то же время, жить на деньги презираемых глупцов? Кто придумал весь этот цирк?
Нет ответа.
Так шумела толпа Словно камни катила с вершины Кто рыдал, кто крестился, кто выл… А у Господа не было сына. Кто-то речь говорил, Все кричал – как мы сиры, убоги! Кто-то в небо смотрел и молчал… Только не было сына у Бога. В небе ангелов сонм Опереньем звеня, суетился. С любопытством косился на крест, Но на землю никто не спустился. Крест тревожно чернел, Землю с небом связав воедино. Далеко где-то колокол пел, А у Господа не было сына.Фея, исполняющая желания
Мне трудно понять, как вписывается в наше тематическое путешествие Стена плача. Вроде, к христианству она отношения не имеет, а христианство не имеет отношения к ней. Ну, в самом деле – полуразрушенная стена Второго иудейского храма является в большей степени политической ценностью. Ведь если копнуть глубже, то мы можем понять, что в иудаизме фетиши запрещены. Кроме написанного текста молитвы, ни к чему иудеи больше не испытывают трепета, не молятся на картинки или статуэтки, а тут вдруг – целая стена. Хотя, конечно, они молятся не на стену, а у стены, что имеет принципиальное значение. Сама стена ничто, а вот место ее дислокации – священно.
Термина Стена плача нет ни в одном языке, кроме русского и арабского. На самом деле она называется Западной стеной или Ха-Котель ха-Маарави. Если ты заблудишься, и тебе приходится спрашивать встречных о том, как дойти до стены, то дословный перевод не поймет никто – ни на английском, ни на иврите. Поэтому спрашивать следует Котель, и тебе сразу же укажут нужное направление.
Но, если ты владеешь арабским, то тебя поймут, потому что как раз арабы и назвали это место Стеной стенаний, когда увидели, как иудеи рыдают и кричат, оплакивая разрушенный храм. Они же хотели бы получить эти руины в свою собственность, потому что в Коране написано, что пророк Мухаммад привязал своего легендарного коня Бурака как раз к этой стене. Но дело в том, что еврейское присутствие на Храмовой горе подтверждено раскопками, найденными монетами, печатями и утварью с надписями на иврите, а вот фантазии пророка Мухаммада не подтверждены ничем, кроме того, что он увидел путешествие в Иерусалим во сне и коня увидел тоже во сне. Сон против реальности, фантазия против истории.