Хозяин Древа сего

Виноградов Павел Владимирович

…В солнце утонувший белый пляж, на фоне которого контрастно выделяется темное, словно обожженное опасным знанием, лицо вусмерть обдолбанного мулата с невероятной шевелюрой. «Деньги не могут купить Мир, парень», — слышал Варнава обращенный к нему хрипловатый голос. Шелест прибоя, запах убойной травы, переборы гитары…

— …Джа навсегда! — орали сотни голосов в старинном храме, заглушая музыку. Варнава случайно посмотрел выше и прочитал на фронтоне колоссальную золотую надпись: «ХРАМЪ МОЙ ХРАМЪ ДЖА НАРЕЧЕТСЯ». Золото слова «Джа» явно было гораздо новее, чем у остальных, кроме того, пробелы между ним и прочими словами казались несколько больше, словно раньше здесь было написано

что-то совсем другое.

— С ума сойти! — раздался голос Аслана.

Знакомый обоим скверик перед храмом был обнесен новенькой частой железной оградой с пиками, такой высокой, что из-за нее едва виднелись верхушки деревьев. В ограде был лишь один вход, сейчас закрытый. Охранял его другой негр — точная копия давешнего, жующий столь же важно, время от времени бормоча в микрофон.

Служба, похоже, закончилась. Оживленно гомонящая толпа, в основном, молодежь, скатывалась с огромных ступеней. Мелькали шевелюры, похожие на спутанные львиные гривы, расписные ветровки, рваные джинсы. Позвякивание амулетов, хриплые вопли парней и девичий визг мешались в абсурдную симфонию. Не взглянув на ошеломленную парочку Продленных, молодежь направилась к скверу прямо через улицу, автомобильное движение на которой в этот час было не очень интенсивным. Впрочем, была она, порядка ради, еще и перекрыта с обеих сторон расторопными полицейскими. Молодые верующие, однако, совершенно не обращали на это внимания, очевидно, они пошли бы стадом через улицу, хоть двигайся по ней колонна танков.

Негр у входа уже ждал их, предусмотрительно распахнув калитку, куда они с гоготом и вломились. Полицейский беззлобно подгонял медлящих ленивыми движениями дубинки. Наконец, последняя разукрашенная цветами девица скрылась за калиткой, и полицейский с облегчением нажал на пульт, закрывая ворота.

— Пошли-ка и мы, — произнес Аслан.

— Да надо бы… — ответил Варнава. — Только давай переоденемся для начала.

Не успел Аслан кивнуть, как оба сменили имидж. Были на них теперь рваные джинсы, не хуже, чем у благочестивых юнцов, и прочий соответствующий прикид. Окладистая варнавина борода обернулась миниатюрной щегольской подковкой.

— А дрэды ты мне почему не сделал? — поинтересовался Аслан, прикасаясь к своей

макушке и рассматривая роскошные волосяные колбасы, стекающие с варнавиной головы, наподобие змей Медузы Горгоны.

— Тебе не пойдут, — серьезно ответил тот.

— Ладно, — не стал спорить Аслан, накидывая глубокий капюшон.

Варнава увенчал великолепную свою гриву шляпой с обвисшими кургузыми полями.

Идя к скверу, оба заметили кардинальные изменения в покрытии площади. Теперь это был не асфальт и не булыжник, а какой-то упругий, гладкий и очень твердый материал, расписанный абстрактными пятнами.

— Это психологические тесты для вертолетчиков? — недоумевал Аслан, поднимаясь на пару метров и внимательно рассматривая пятна. — Что ты видишь, Варнава?

Тот тоже приподнял свое тело в воздух, кинул мимолетный взгляд на покрытие:

— Крокодилов распластанных.

— Вот и я тоже. Очевидно, наша с тобой психика в удручающем состоянии…

На этих словах они добрались до калитки. Варнава взял из руки оцепеневшего полицейского пульт и открыл ворота. Зрелище открылось пестрое. Газона не было, все то же твердое покрытие с «психологическим тестом на крокодилов». Однако здесь оно было вовсе не столь чисто, как за оградой — осколки бутылок, пустые банки из-под напитков, окурки папирос густо усеивали его. Миазмы аммиака, перемешанные со стойким запахом марихуаны, нисколько не удивляли, ибо прямо сейчас почти каждое дерево (их, впрочем, осталось по периметру сквера не очень много) опрыскивали мочой юнцы обоего пола. Остальные расположились прямо на покрытии, кто подстелив куртки и одеяла, кто просто так. Стоял гомон: бренчание гитар, хриплое, кто во что горазд, пение. Среди какофонии выделялся звонкий сильный девичий голос:

War in the east, War in the west, War up north, War down south — War — war — Rumours of war

Варнава поискал глазами так хорошо поющую девушку, но не смог выделить ее в пестрой толпе, растворявшейся в психоделических пятнах покрытия. Взгляд его остановился на строении, высящимся в самом центре площадки, там, где в другой Ветви безмятежно возлежал ухоженный газон. Ему сразу стало ясно, что перед ним заместитель павильона купца Пайкина, прошлый раз скромно ютившегося сбоку. Теперешнее здание, нахально перекрывающее вид на храм, со своими надменно торчащими башенками, резкими углами, полукруглыми нишами и стрельчатыми окошками, в общем-то, гораздо лучше гармонировало с этим городом, чем давешняя китайщина. Варнава призывно кивнул Аслану и стал продираться сквозь не обращающих на них внимания юнцов, дабы поближе рассмотреть домик. Подойдя, с усмешкой прочитал над входом надпись псевдоготическим шрифтом: «Ганжа града Китежа. Гашиш-хаус. Бьерн фон-Пайкин. Ltd.». Марихуаной здесь разило гораздо сильнее, чем у ворот. Над самой высокой башенкой развевались два флага — один похожий на матрац, заплатанный куском синей мантии астролога, другой совсем странный: желтый, с обведенным красной каймой синим крестом. Вход охранял очередной полицейский-негр, с кислым видом обозревавший безобразие. Прямо перед ним на покрытии навзничь валялась худенькая длинноволосая девушка лет пятнадцати, чистым голосом поющая в нависшее серое небо:

Stop that train: I'm leavin' — leavin'! Stop that train: I'm leavin' — can't take it! Stop that train: I'm leavin' — got to be better!

Рядом с ней слились в страстном поцелуе двое прыщавых мальчишек, на них-то негр и глядел с гадливостью. Наконец, не выдержал, подойдя, грубо пихнул развратных юнцов ногой. Те, глянув на него со страхом, прервали содомские действия и поспешно ретировались подальше.

— Интересно, это потому, что Дый старый пидор? Или это он так над нами издевается?.. — задумчиво протянул Варнава, глядевший на парочку с не меньшим отвращением, чем коп.

— Потому что пидор, — утвердительно кивнул Аслан. — Функция военного божества, знаешь ли…

Тем временем негр остановился над лежащей девушкой и мутно посмотрел на нее. На тупое лицо вылезла блудливая ухмылка. Довольно фыркнув, коп принялся расстегивать штаны.

Варнава коротко и мягко шагнул к сластолюбцу, который уже стоял над девушкой на четвереньках, задирая кофточку. Та не делала ни одного движения, отрешенное лицо по-прежнему было устремлено во вспученные влагой небеса. Негр запустил ручищу ей в джинсы, и тут Варнаву опередили:

— Господин-н негр-р! — хриплый голос заплетался, — вы нарушаете пункт-т третий Териоск… Териокского договора между многопацаналь…многонациональными силами и правительством Ингр-рии!

Немолодой мужик в криво сидящих на красной морде очках имел непристойно жидкую белесую бородку, и был совершенно пьян. Косо восседал на ржавом перевернутом ведре, посасывая прямо из горлышка бутылки прозрачную жидкость. Негр неохотно оставил развратные действия, поднялся и грозно глянул на него:

— Fuck you! — возопил он на своем квакающем наречии. — Я тебе сейчас дам негра, белая задница!

Подскочив к чересчур умному алкашу, коп сперва пнул его так, что тот с грохотом слетел с ведра, потом стал охаживать дубинкой, не переставая всуе поминать «фак». Несчастный мужик безуспешно пытался прикрыться руками и столь же безуспешно оправдаться перед представителем власти:

— Я совсем не хотел!.. Сэр, не бейте меня!.. Я хотел сказать афро… афроингем…герр… афроингерманданец…то есть, ландец…

Варнава с резким щелчком свернул копу шею. Тот разом осел на землю и стал лежать спокойно.