Хозяин Древа сего
Шрифт:
Впрочем, постепенно туман стал рассеиваться, обозначались контуры каменных сводов. Дорога стала шире, суше и почему-то светлее, словно где-то очень далеко находился мощный источник света, призрак которого достигал этих мест. Он отражался в огромных кристаллах горного хрусталя, которые гнездами встречались на каждом шагу, в сталактитах и сталагмитах, на поверхности то и дело попадавшихся мелких черных водоемов. Более того, коридор стал ветвиться, порой они упирались в два-три прохода, неизменно, по умолчанию, выбирая самый узкий — тайная тропа йети не могла быть столбовой дорогой.
Они потеряли ощущение времени, как это происходило на переправе через Тьму меж Ветвями. Здесь
Двигались молча, напряженно ожидая неприятностей. Однако проход был пуст. Хотя сам этот мир пустым не был — они утробой воспринимали флюиды чуждой зловещей силы, пронизывающие здесь все и вся. Порой до них доносились невнятные звуки, словно в недрах шла потаенная работа. А иной раз боковое зрение улавливало зыбкие тени, прячущиеся при их появлении в темных углах.
Вспышка света за очередным поворотом подействовала на них, как взрыв гранаты. Оба встали как вкопанные. Зеленовато-желтое свечение исходило сбоку, из широкого коридора, пересекающего их тропу. Не сговариваясь, оба осторожно заглянули в коридор. Через несколько метров он расширялся, превращаясь в довольно объемистую пещеру, почти до самого потолка заполненную гигантскими кристаллами темного горного аметиста, сияние их граней было почти непереносимым для глаз. За этим фантастическим нагромождением, далеко, угадывалась другая пещера, освещенная непонятным мерцающим светом — источником отражающегося в кристаллах. Тени метались в неверном сиянии, и были они такой конфигурации, что посмотреть на отбрасывающих их существ у Продленных не возникло никакого желания. Неясное бормотание, словно сотни не людских глоток очень быстро творили мантры, сливалось с инфернальным светом в сюрреалистическую композицию. Над этой мистерией нависала аура какого-то невероятного злодейства, иножизни, губительной для всего по-настоящему живого.
— Что это? — прошептал Варнава.
— Кажется, святая святых Агарти, — так же тихо ответил Аслан, — Я думал, они прячут его гораздо глубже…
— Что прячут?
— Сокровище Тайны. Никто не знает, что это. Думаю, здесь — нижний полюс Башни Ясеня, суть и корень Агарти. Да и Шамбалы…
— Так может, мне сюда?
Варнава поежился — оказалось, телу его не все равно, где закончить существование. Перспектива сгинуть в недрах этой злосчастной страны казалась ему невыносимой.
— Не думаю, — прошептал Аслан. — Хтонические таинства не для нас. Это — изнанка Шамбалы, квинтэссенция ее греха и страха. Погибнет Шамбала — это растает тоже, словно и не было. А нам здесь не место.
Они попятились и поспешно ушли из коридора, ведущего к неописуемому злу, продолжив путь в потемках. Впрочем, он подходил к концу — об этом говорили все их продленные чувства. В сердцах зашевелилась надежда, что они минуют тревожную мглу без происшествий. Что надежда обманчива, выяснилось очень быстро.
Сначала слуха их достигли глухие быстрые удары, а вскоре вновь явился некий свет, вернее, его отражение на стенах пещеры. Дальше двинулись очень осторожно, окутавшись защитным чехлом, непроницаемым для сканирования чужим мозгом. Звуки, похожие на ритмичную барабанную дробь, усиливались, так же, как и свет, становившийся ярче и устойчивее. Они скользили совершенно бесшумно, но быстро, как духи или «крадущиеся в ночи», среди которых Варнава некогда обретался в одной из Ветвей. Стали полностью готовы к бою, и, как выяснилось, не зря — у выхода из Агарти расположился патруль Шамбалы.
То, что это был уже выход, становилось очевидным по дневному свету, проникавшему в обширную пещеру, в которую упирался пройденный коридор. Впрочем, откуда именно проникал свет, заметно не было. У дальней стены валялось несколько изуродованных косматых трупов, вид их свидетельствовал о крайней жестокости, с которой они были убиты — этим йети не удалось подышать свободой… Десяток устрашающих существ в центре расположился по кругу, Аслан вздрогнул, узнав персонажей Дикой охоты — демонов со звериными и рыбьими головами, полуразложившихся зомби в клочьях гнилой плоти, распространяющих густое зловоние, и прочих подобных типов. Кто-то из них сидел молча, кто-то тихонько подвывал в такт ритму маленького барабанчика, по которому ловко лупил безголовый труп.
Посередине круга танцевала обнаженная девушка, при виде нее Варнава испытал глубокую скорбь: темнокожая, с черной курчавой копной на голове и прозрачными крыльями стрекозы… Глаза ее были плотно закрыты, а тело дергалось и извивалось под мертвенный ритм барабана. Это был танец Тьмы, не живой и безумный, но и не лишенный упаднического изящества. Он совершенно заворожил бесов, и даже подействовал на обоих Продленных, которые остолбенело смотрели на механические движения той, которую когда-то звали Айга.
Она не сбивалась с ритма и не меняла последовательность движений, без устали и точно, как фигурка из музыкальной шкатулки. Иногда крылья ее трепетали, и она отрывалась от пола, зависая на несколько секунд в воздухе, иногда принимала изысканные позы, эротизма в которых, впрочем, было не больше, чем в изящных па охотящегося богомола. Не было в ней ни радости, ни страсти, ни порыва, ни усталости. Было ясно, что она продолжит делать это, пока не кончится завод ее внутреннего механизма.
Но ждать Продленным было недосуг. Стряхнув извращенное очарование, они, не сговариваясь, одновременно прыгнули к жуткой компании. Их оружие засверкало в струях света. Прежде, чем демоны успели опомниться, трое или четверо из них уже занялись голубоватым пламенем. Остальные с ревом бросились на атакующих. Но схватка была недолгой — посох и меч сделали свое дело, и пещера наполнилась удушливыми миазмами сгорающей бесовской плоти. В живых осталась одна Айга, с яростным визгом размахивающая нагинатой с укороченным древком, не подпуская к себе противника. Безумные глаза ее источали тошнотворную ненависть.
— Я сам! — крикнул Варнава Аслану, приноровившемуся было снести ей голову удлинившимся клинком.
Пожав плечами, тот опустил оружие. Варнава блокировал лезвие нагинаты посохом, одновременно ударив Айгу по руке. Та вскрикнула и выронила оружие. Варнава тоже выпустил из рук посох и подавшись вперед, причудливым захватом бросил девушку на пол, прижав своим телом. Она бешено отбивалась, рычала, пыталась кусаться, но Варнава извлек из складок одежды прочную волосяную веревку и несколькими ловкими движениями связал трепыхающуюся бесовку.
— Зачем тебе это? — спросил Аслан. — Прикончи тварь, и идем. Времени нет.
— Я должен ее спасти, — тяжело дыша, ответил Варнава, — Я дал слово.
Аслан снова пожал плечами и стал наблюдать, как Варнава возлагает руки на курчавую голову рвущейся из пут, визжащей, плюющейся, норовящей укусить твари. Однако под руками монаха она постепенно успокаивалась, рывки стали напоминать непроизвольные конвульсии. Потом вообще затихла, закрыв глаза и тяжело задышав. Это был сон, он разгладил лицо, удалив злобную гримасу — теперь перед ними посапывала обычная молодая девушка. Удивительные крылья как будто отделились, не принадлежа ей больше, словно девочка весь день играла в стрекозу, прицепив на спину две полосы прозрачной бумаги, а потом наигралась, устала и уснула прямо на них.