Хозяин города

Шерр Анастасия

Иван появляется через несколько минут. Галстук снял, расстегнул верхние пуговицы рубашки, оголив волосатую грудь. Упал на диван рядом, усмехнулся.

— Можешь пошевелиться.

Оказывается, я всё это время сидела так, будто мне кол в позвоночник вонзили. Заставила себя расслабиться, даже улыбнулась ему в ответ.

— Пирожки почти остыли. Поешьте… Поешь.

Он вздыхает, запрокидывает голову на спинку дивана, а рука мягко ложится на мои плечи и притягивает к его груди. Невольно балдею от запаха сильного парфюма, закрываю

глаза и позволяю себе расслабиться.

— Маринка с Галиной?

— Угу, — ворчу ему в рубашку, опять улыбаюсь. — Она сегодня уже помягче стала…

— Хорошо, — его сердце стучит спокойно, но громко. Отсчитываю удары, где-то на заднем фоне шумит вода. Бекет вздыхает, тащит меня к себе на колени и, усадив сверху, смотрит из-под опущенных ресниц. На лице блуждает какая-то задумчивая ухмылочка, и я сглатываю, застывая взглядом на его полных губах. Вспоминаю, как он ими целует, и по телу проносится смерч возбуждения. — Тебе говорили, что ты странная? То ты меня боишься, то сама лезешь на член. Так можно очень серьезно нарваться, — медленно скользит по моим ногам, царапая чулки и приподнимая подол платья всё выше.

— Мне с детства твердили, что странная, — усмехаюсь, а сама дрожу от осознания всей этой ситуации… Я у него на руках, он трогает мои ноги. И смотрит так безумно.

— Да, странная, — о чем-то размышляет, пальцы сильнее врезаются в мою кожу.

Нарушаю паузу поцелуем. Прижимаюсь к его губам, и в груди начинает колотиться сердце. Я впервые целую его сама, без принуждения, и от понимания этого кружится голова, а в лёгких спирает дыхание.

Бекет мне не отвечает. Он будто чего-то ждёт. Опять думает, что провоцирую, играю? Что не так? Разве не этого он добивался?

Отстраняюсь, смотрю на него с немым вопросом.

— Почему, Милана? Почему ты вдруг решилась стать моей? В чём подвох? — так и есть. Он мне не верит.

— Нет подвоха. Но если ты не хочешь, я не собираюсь настаивать и навязываться, — бросаю обиженно и дёргаюсь, чтобы встать, но Бекет удерживает меня, зарывается пальцами в мои волосы и тут же резко сжимает их у корней. Не так чтобы очень больно, но чувствуется.

Упираюсь руками в его грудь, стону уже от боли, но Иван всё же притягивает меня к себе, смотрит в глаза.

— Если обманула, сильно пожалеешь об этом. Я не прощаю предательства, запомни это, Милана.

— Ты можешь мне верить, — произношу это, глядя ему в глаза, и вижу там кое-что давно забытое, но такое родное, что сердце перестаёт биться, замирает. Так смотрел на маму отец в те редкие минуты абсолютной тишины между перестрелками и громыханием снарядов. С любовью.

Но ведь это бред… С чего Ивану так смотреть на меня? Да, он хочет меня заполучить в свою постель. Да, я ему нравлюсь. Но это ещё никакая не любовь.

Значит, что? Ошибаюсь?

— Ладно, давай поедим, — будто услышав эти мысли, он пересаживает меня на диван, берёт кофе и пьёт прямо из термоса. Так, словно его мучает жажда.

Мне, конечно же, кусок в горло не полез. Ему тоже. Так и остались пирожки Галины нетронутыми. Правда, я подозреваю, что не ради выпечки она меня отправила к Бекету. У него вон ресторан на первом этаже.

— Ну… Я тогда пойду? — спрашиваю спустя час угнетающей тишины.

— Иди.

Но вопреки своему слову, хватает меня за шею сзади и впивается своими губами в мои. Он груб, но мне приятно и волнительно, будто не в себе…

Отвечаю ему неумело, растерянно, но Бекета это, похоже, очень даже устраивает. Из его груди вырывается нечто похожее на рык, а вторая рука опускается на моё бедро, сжимает до боли. Отрывается от меня, тяжело дышит и смотрит прямо в глаза.

— Вечером. Я приду вечером, Мила. Чтобы ждала в моей спальне, — отпускает, быстро покидает комнату, громко хлопая дверью, а я касаюсь пальцами припухших губ, закрываю глаза.

* * *

В спальне Бекета темно и немного мрачно. На потолке над кроватью светят несколько лампочек, и я убираю яркость до слабого мерцания.

В который раз порываюсь уйти, но останавливаю себя. В конце концов, ничего сверхужасного в этом нет. Просто секс. Сексом занимаются все без исключения. И у всех бывает первый раз. От этого ещё никто не умирал.

Убеждаю себя в том, что всё нормально и так нужно, но нутро всё равно точит червь сомнения. Ведь я хотела отдаться любимому мужу, а не диктатору, от которого будет зависеть моя жизнь. У меня были принципы. Я считала себя другой, особенной. А оказалось… Я просто глупая, маленькая девочка. Немножко повзрослела и остыла.

Да, в отношениях с таким мужчиной, как Иван есть много плюсов, тут не поспоришь. И я сейчас всё делаю правильно. Я обеспечиваю своё безбедное будущее. Только от этого не легче. От этого ещё паршивей. Будто продаюсь, как какая-нибудь дешёвка.

Вздохнула, подошла к зеркалу. Красиво. И сексуально. В красном кружевном пеньюаре выгляжу на все сто. Волосы небрежно растрёпаны, а губы испачканы ярко красной помадой. Выглядит так, словно я только проснулась, но не страшно и смешно, как бывает в действительности, а очень даже привлекательно. И только я знаю, что такой образ создала сама.

Иван приходит ровно в одиннадцать вечера. Словно специально чего-то ждал. Может, надеялся, что я усну? Хотел взять меня сонной и беззащитной?

Про себя смеюсь. Будто он боится моего сопротивления.

Прислушиваюсь к его твёрдым шагам, застываю, когда открывается дверь, и поднимаю глаза.

Бекет стоит на пороге, осматривает меня снизу вверх и обратно. Я красотка, знаю.

— Добрый вечер, Иван… — «Андреевич» скоренько проглатываю. Прошло то время.

— Добрый, — закрывает дверь, проходит мимо. На кресло летит его пиджак, затем рубашка. А я всё стою неподвижно, хлопаю ресницами. Немного недоумеваю.