Хозяин горы
Шрифт:
На этом его красноречие закончилось, и начался фееричный мордобой.
Даже было интересно, что случится в этот раз.
Булат снова постучал и приподнял голову вверх, заговорив спокойно и на удивление искренне:
– Братья, мы не за войной к вам пришли, и крови не хотим.
– Кто сказал, что не хотим?
– хмыкнул тихо Буран, на что получил кулаком в бочину, и прикусил язык.
– Посмотрите, мы приехали с нашими женщинами. Здесь наши матери и сестры. Они ехали на свадебную церемонию, готовили сладости и цветы. И за этими воротами волнуются и переживают ваши матери, жены и сестры. Давайте
Мужчины по другую сторону ворот замолчали и прислушались.
В душе каждый из них был искренне согласен с каждым словом.
Все хотели мира, веселья, танцев, вкусной еды и счастья молодой красивой девушке, а не вот это вот всё.
НО.
Было одно большое и толстое НО.
Они были людьми Сабира и должны были отстаивать его интересы.
Защищать то, что принадлежало ему.
Или не принадлежало, но было таким желанным.
– Девушка ни в чём не виновата. Она напугана и хочет к своей семье. Скажу больше – она была сосватана и у неё есть жених. Сами понимаете, что хоть по закону гор, хоть по Уголовному кодексу ваш парень поступил необдуманно и поставил сейчас честь и гордость своей семьи под секиру. Авторитет, который его отец, уважаемый Халим ака, зарабатывал годами, может быть разрушен в один миг здесь и сейчас. Что скажут люди, когда узнают всю правду? Скажут, что его сын не уважает законы? Что ставит собственные желания превыше Корана и того, чему нас учил Всевышний?
Буран усмехнулся, покосившись на своего друга не только с уважением, но даже с восхищением.
Откуда он брал такие красивые и правильные слова, которые в эту секунду доходили до сердца каждого, кто их слышал?
Он словно перед зеркалом репетировал ночами!
– Сын моей матери! Из твоих уст мёд льётся, а не слова!
– хохотнул Буран, делая жест рукой с поцелуем «Муа, пЭрсик мой» на что снова получил кулаком в ту же бочину и разъяренный взгляд с посылом: «Не мешай, шайтан подстреленный! Иначе вторую пулю я всажу в тебя сам! Промеж глаз!»
Булат не дал сбить себя с мысли и с правильного настроя, когда отмахнулся от игривого друга и продолжил все так же серьезно:
– Если вы откроете двери сейчас, то впустите праздник и спасёте честь своего друга, а может и жизни тех, кто сейчас находится здесь. Соседям скажите, что он украл невесту для своего друга, и оставите его героем и хорошим человеком. Если же нет… - Булат развел руки, пожимая плечами, словно мужчины по другую сторону ворот смогли бы это увидеть, - …мы всё равно войдем, но не с песнями и танцами, а с выстрелами и криками. И люди вокруг поймут, что ваш парень натворил дел, за что жестоко поплатился. А в этой ситуации мы будем правы. И гражданские законы и законы Всевышнего будут на нашей стороне.
Все замолчали, прислушиваясь к тому, что происходило за стенами.
Булат ведь всё верно сказал.
И от души.
С одной только поправкой - девушка была сосватана позже, чем её украли. Но знали это только две семьи, а остальным знать было не нужно.
На самом деле душа Бурана рвалась в бой.
Мордобой и кровь в этой ситуации были бы куда уместнее.
Так он бы заявил права на эту девушку еще и по законам медведей.
Он выиграл бы этот бой без вариантов, и
Вот только его мечтам не дано было сбыться.
Мужчины за стеной оказались не только с горячей кровью, но и с холодной головой.
– Откройте эту чертову дверь!
– рявкнул кто-то, явно один из старших мужчин, потому что никто не посмел ему перечить открыто.
Один лишь голос прошипел:
– Сабир нам голову снесёт!
– С ним я буду разговаривать. Люди правы! Не стоит из-за прихоти одного мальчишки рушить доброе имя его отца в глазах целого мира!
Буран хмыкнул.
Кажется, даже среди своих людей у этого Сабира было не очень хорошее мнение.
Впрочем, медведя это мало волновало.
Его ждала девушка.
Вернее, совсем не ждала.
Но от этого было еще интереснее.
Интрига, черт возьми!
Ещё утром в её семье про свадьбу и скорое замужество никто и не думал, а теперь это стало страшным сном, от которого было уже не убежать.
Ещё совсем недавно Ахмет ака долго извинялся за поспешный выстрел и ранение Бурана, когда сам лично обрабатывал рану и накладывал умело повязку. Женщинам было не положено даже видеть чужого полуобнаженного мужчину - не то, что трогать его.
– Ты меня прости! Я же подумал, что это ты украл мою Майю! От ярости голова совсем перестала работать!
– Не переживайте, я всё понимаю, - улыбался Буран, прилежно подставляя плечо, оттуда и кровь-то толком не бежала, - Я бы на вашем месте тоже выстрелил. Вот только делу это теперь не поможет.
Мужчина тут же нахмурился, и его руки дрогнули.
Душа Ахмета горела так, словно ее бросили в адское пламя, не дожидаясь его смерти и суда.
В жизни его красивой, послушной девочки и без того было столько горя и боли, что он молился только об одном - дать ей ту любовь и семью, которую она заслуживала.
И ведь у них всё начало получаться!
Его дети привыкли и полюбили Майю, а жена наконец приняла её и больше не пыталась изменить.
И вот, словно гром среди ясного неба это проклятое похищение!
Да еще КЕМ!
– …не такого мужчину я бы хотел видеть рядом со своей дочкой, - проговорил отец сквозь зубы, стараясь сейчас не думать и не вспомнить все нехорошие, но правдивые слухи про младшего сына Хакима - Сабира. А они как на зло лезли в голову одна страшнее другой!
Самовлюбленный, наглый, высокомерный - этот парень считал себя королем жизни лишь потому, что у его отца был какой-то вес и статус в Махачкале, а еще полезные и прочные связи, которые не раз помогали в ущерб другим людям. Тем, кто был простым смертным, вроде самого Ахмета.
Что он мог дать его дочери?
О каком уважении и любви могла идти речь, когда он не посчитал нужным по-мужски прийти в их дом, протянуть руку и сказать, что он хочет видеть Майю до конца дней рядом с собой, как спутницу своей жизни и матерью его детей?
О каком мужестве и зрелости могла идти речь, если этот парень не представлял ничего о чести и ответственности за семью, которую должен был создать?
Да, все были молодыми и горячими, но вот так не поступали!
– А что на счет меня?
– пробасил незнакомец, глядя Ахмету прямо в глаза. Смело и открыто.- За меня отдали бы свою дочь?