Хозяин иллюзий. Иллюзия 4, 5

Падалица Виктория

Абдуриза восхищённо цокнул, обратив на меня свой искрящийся взор чёрных глаз.

– Женщины – они всегда загадки. Как выкинут что-нибудь, так за голову хватайся… – не забыв о том, что жена сделала, он жестом приказал Сияре удалиться из комнаты. А потом обратился к Фархаду. – Ты в порядке? Не заболел? Ты какой-то не такой.

Сияра собиралась было послушаться мужа и уходить, но услышав интересующий её вопрос, остановилась. Дожидалась ответа.

Только вот какая ей разница была, не могла понять я.

– Не совсем в порядке. – вполголоса отвечал

Фархад, склонившись к Абдуризе. – Мне бы доктора. Но такого, чтобы не проболтался… Важно, чтобы в тайне…

– Ни слова больше. – оборвал его речь Абдуриза и заверил. – Всё будет. Пойдём, я провожу тебя. – затем взял у Фархада сумку и вышел из дома.

Мы все, в том числе и жена Абдуризы, последовали за ним.

Абдуриза, минуя распахнутый гараж, в котором стояло два внедорожника, повёл нас по узкой тропинке вглубь ухоженного, освещённого как днём, двора.

За тем домом, из которого мы пришли, имелся ещё один, более новый, но чуть поменьше первого.

– Кстати, вот только недавно видел Самира. – Абдуриза отмыкал входную дверь. – Он приезжал в гости. Гостинцы привозил. Ты туда собираешься?

– Да. Я же обещал. Вот подлечусь, и туда сразу.

– Ну пойдём, я кое-что расскажу ещё. Это будет тебе интересно.

Мы зашли в дом. Сияра включила свет в прихожей.

Абдуриза, задержав Фархада на пороге, что-то сказал ему на неизвестном мне языке. Как показалось, в его сообщении, тайном от меня, прозвучало имя "Карина".

Я не знала, имя ли это, либо какое-то слово, которое что-то у них обозначало, но Фархад тоже произнёс в разговоре "Карина" и добавил "никях".

Насколько я знала, никях – это что-то типа брака у мусульман.

Но вполне могло быть и такое, что я услышала выдранное из контекста и поняла всё не так. А потому предпочла заранее не убиваться.

Пока Фархад благодарил Абдуризу за предоставленный кров, а тот его лобызал и обнимал, как будто они только что встретились, а я раздевала детей, Сияра проскользнула в одну из комнат. Вернулась она быстро, с пакетом одежды и зубной щеткой в руках.

– Чистые полотенца и постельное бельё положила на кровати. – сообщила мне Сияра с надменным выражением лица.

Она как будто бросила в меня этими словами. Типа "на, подавись".

И не постеснялась эта мелкая гадина заполировать полученный результат, выразив своё недовольство невинным пожеланием спокойной ночи. Но с таким ненавистным гонором, с каким она воспроизвела эту безобидную фразу, я за свою жизнь её не слышала.

– Спокойной ночи. И спасибо за гостеприимство. – проявив вежливость и засунув собственный гонор поглубже, хоть он так и рвался наружу, сказала я Сияре, но ответа от неё так и не дождалась.

Она почему-то не изъявила желание со мной разговаривать после и в спешке покинула дом.

Да уж…

Любезность с отзывчивостью, так свойственная людям её национальности, из Сияры так и перла. И я не понимала, почему она, не зная, кто я, сразу восприняла меня в штыки.

Но не стала бежать за ней следом и узнавать, чем успела её

обидеть. Её дело. Пусть что хочет, то и думает обо мне. Да и мне какая разница, как она относится ко мне. Мы всё равно не задержимся здесь надолго. Так что эта девушка вряд ли прибавит нам проблем.

Фархад и Абдуриза вскоре тоже покинули дом. Пошли встречать врача, как сказал Фархад. А мне дал задание отмыть детей, накормить их той едой, которую принесёт Сияра, и попробовать уложить их спать.

Конечно, мне бы хотелось поприсутствовать на осмотре раны глазами профессионала, но мне никто этого не предложил. И я, подергавшись немного, поколотившись от вселенской несправедливости, нашла и в этом безволии пользу.

Совсем не хотелось видеть посторонних людей. Вот сейчас мне реально предоставился отдых от всех, кто мог бы как-то повлиять на моё настроение, которое, совсем недавно бывшее приподнятым, начинало стремительно портиться.

Глава 2

Я бы могла рвать и метать из-за вопиющей выходки Сияры, которую мне очень хотелось догнать и высказать в её стервозное лицо, что я ничем от неё, кроме наличия ума и умения проще относиться к людям, не отличаюсь. А после получить от Фархада хорошеньких за это, а потом выместить плохое настроение на детей…

Но я не стала этого делать.

Даже несмотря на то, что Сияра, хоть и принесла нам еду, в дом не зашла. Всего лишь постучалась в дверь, развернулась и утопала, не дожидаясь, когда я выйду и приму провизию в руки. Показала эта девка своим хамским поведением, что я для неё – чуть ли не прокаженная, ещё и на самой последней стадии болезни находившаяся. Или что я отношусь к разряду особей домашнего скота. Хотя нет, вряд ли Сияра так же безалаберно и невежественно обращалась с коровами, как со мной.

Когда я вышла на порог, Сияра уже заворачивала за дом.

Настолько гадкой я казалась в её глазах, настолько сильна была её неприязнь ко мне, что прям диву давалась, почему. Что во мне такого отвратительного? Откуда было взяться слепой ненависти, которая реально появилась на пустом месте и с первого взгляда?

Я бы посчитала, что виной всему стеснительность Сияры и её автоматическое отчуждение чужаков, если бы не предчувствие, которое чётко обозначило истинную причину её хамства – я перешла Сияре дорогу. Причем, даже не перешла, а побегала туда-сюда раз сто тысяч пятьсот. Не меньше.

Ну да ладно. Отпустила я и эту ситуацию и, послав Сияру с её убеждениями далеко и надолго, правда, шёпотом, взяла еду и вернулась в дом.

Дети, помыв руки и переодевшись в чистое, обосновались на кухне. Ожидали тёплого ужина.

Я по-хозяйски поставила чайник на плиту, достала три тарелки из шкафчика, столовые приборы, хлеб нарезала и открыла крышку кастрюли. Понюхала содержимое. Пахло вроде вкусно, травами и мясом.

Я, конечно, сомневалась в том, что Сияра не плюнула в в плов, который принесла, и этот плевок не успел там раствориться, но всё же предпочла не оставлять голодной себя и детей.