Хозяин Колодцев (сборник)
Шрифт:
За поворотом дорога раздавалась вширь. На правой обочине, властно протянув во все стороны жирные корни, стояло еще одно дерево.
Станко захотелось улыбнуться — до чего потешно! Один столяр в его селе на досуге мастерил поделки из замысловатых веток, небольших пней… Но произведение неизвестного мастера, когда-то хлопотавшего вокруг этого мертвого великана, поражало и искусством, и размерами: огромный профиль старика с крючковатым носом, в зубах — длинная трубка… А на селе у Станко почти никто не курил, только корчмарь и сумасшедшая старуха, жившая около…
Невиданной силы удар бросил Станко на землю.
— Вот оно, — прошипел упавший рядом Илияш.
Радостно чирикнул над головой воробей.
Черное лицо с трубкой в зубах казалось умиротворенным, даже добродушным. Ни ветерка, ни дуновения. Станко удивленно моргнул — и в эту минуту из трубки крючконосого старика вылетело колечко дыма.
Станко разинул рот. Дым был нехорошего грязно-желтого цвета, колечко не расплылось, как это обычно бывает, а, повисев неподвижно, сжалось в плотное облачко.
— «Желтомара», — прошептал Илияш в тоске. — «Желтомара», вот что это такое!
Облако висело неподвижно. Вот со стрекотом пронеслась пара сорок, облако лениво выгнулось, зацепив одну из них краем.
Станко не знал, что птица может так кричать. Посыпались перья; вторая сорока заметалась над бесформенным клубком, который, дергаясь, повалился в камни и скрылся из глаз. Крик стих.
— Не… двигайся, — выдохнул Илияш.
Облако помедлило и опустилось к самой земле, где на камне стоял, поджав лапки, глупый суслик.
— Как неудачно, — сказал Илияш.
Облако подползло к суслику и ласково заключило его в объятья.
Суслик умер молча. Когда облако снова поднялось, на камне лежала только вывернутая наизнанку, окровавленная шкурка.
Илияш, мучительно скривившись, бормотал проклятия в адрес Станко. Облако неспешно поплыло прямо к путникам.
Оно плыло величественно и грациозно; по краям колыхалась желтенькая кисейная дымка, тело же тучи было плотным, матовым, там сплетались и расплетались вязкие на вид рыжие клубы.
— Оно… видит? — прошептал Станко.
По обочине скользнул уж — блеснула гладкая спина. Облако не обратило внимания.
— Оно… змей не жрет?
— Не видать тебе отца, парень…
— Как оно видит?! Как?! — Станко почти кричал, шептаться уже не было смысла.
— Не двигайся… Может быть, оно чует движение… — Илияш удерживал Станко за воротник.
— Да суслик же стоял!! — Станко рванулся, ворот затрещал.
— Это колдовство! — Илияш бессильно засадил кулаком в землю. — Оно нюхом чует… Чует!!
Оба неудержимо пятились назад, а облако, поднявшись выше, плыло все быстрее, и ясно было, что пешеход для него — не соперник в беге, оно и за всадниками поспевало когда-то…
— Тепло, — лихорадочно прошептал Илияш. — Может быть, оно чует тепло. Ты теплый, я теплый…
— Суслик теплый, — простонал Станко, — змея холодная… Змей не тро…
Илияш уже возился с огнивом.
Он умеет поджечь ветку на сыром болоте, бессильно думал Станко. Почему теперь он копается, как больная старуха? Еще минута, и огонь не понадобится… А может быть…
«Желтомара» висела в зените, чуть колыхая телесами, поводя кисейной желтой каемкой.
Пучок сухой травы в руках Илияша задымил.
Облако качнулось и двинулось вниз — опять-таки плавно, неспешно. Вот оно приостановилось на уровне человеческого роста…
Трава вспыхнула радостно, как праздничный костер. Илияш приподнялся на локте, несильно размахнулся — распадаясь, роняя горящие травинки, весь пучок угодил прямо в колючий куст.
Куст задымил. Облако снова качнулось, будто в замешательстве. Выбирает, подумал Станко.
— Ну… — выдавил Илияш.
Куст нехотя занялся, чтобы тут же, войдя во вкус, выкинуть пламя до самого неба. В лица путникам ударил жар.
Облако дернулось, сжалось, потом набрякло, потом выгнулось дугой… Илияш, за ним Станко, откатились в сторону.
Облако стремительно кинулось в огонь.
Негромкий хлопок. Радостный треск пламени. Отвратительный запах. Все.
И раньше, чем Станко успел перевести дух, Илияш оказался у пылающего куста, сунул руки прямо в огонь, выдернул и вскинул над головой две горящие ветки:
— Вперед!
Отблески огня плясали на его лице, отражались в прищуренных глазах, и Станко подумал, что так полководцы поднимают войско в атаку, и солдаты пойдут за такими полководцами прямехонько крысе в глотку…
Потом они бежали.
Они бежали, и Илияш поджигал все на своем пути. Из трубки черного курильщика вылетали одно за другим новые облака, свивались кольцами, рыскали, искали, но вокруг пылали сухие кусты и жухлая трава, тучами поднимался удушливый дым, и облака сбивались, путались, теряли двух теплых людей из виду. Крючконосый старик пыхтел и пыхтел своей трубкой, и Станко, пробегавшему мимо, померещился злобный блеск в прикрытых деревянных глазах. Впрочем, ему могло в тот час померещиться все, что угодно, он потерял свой заплечный мешок, да и меч уцелел только потому, что вовремя оказался в ножнах.
Они бежали, задыхаясь, не разбирая дороги. Упали на землю тогда только, когда устроенный Илияшем пожар остался далеко-далеко позади.
На ночь остановились в чахлом леске. Костра не разводили, сидели молча, плотно прижавшись друг к другу. Лесок вокруг наполнен был тяжелым дыханием, криками и стонами.
— Беззаконные земли, — бормотал Илияш. — Много о них болтают… Про «желтомары» я еще стражником слышал… Только никто и вообразить не может толком, что это такое…
Станко ежился — вокруг, то разгораясь, то затихая, разворачивалось какое-то давнее призрачное сражение.