Хозяин Колодцев (сборник)
Шрифт:
— А меня вообще скоро заберут отсюда, — сказал тучный юноша. — Я здесь случайно.
— Погоди, — перебил его жилистый светловолосый парень с оловянной серьгой в ухе. Обернулся к Акиру: — Кого, ты говоришь, мы воевать пойдем? Краснобрового? Или, наоборот, под Краснобрового знамена? Кто рекрутирует-то?
— Меня заберут, — упрямо повторил тучный, и его ткнули в бок.
— Я слышал… — снова начал Юстин, хотя голос его тонул в общем гуле голосов. — Я слышал, что не в армию, не в войско!
На его слова не обратили внимания. Все говорили разом, никто никого не слушал,
А под утро Юстин проснулся оттого, что какой-то домохранец влез ему за шиворот. Юстин взвыл от отвращения, воем разбудил соседей и получил тумака от бородатого. Воздух в комнате сделался за ночь таким плотным, что из него можно было, наверное, отливать свечи.
Было уже светло, когда узников подняли, вереницей вывели во двор и велели умыться. Холодная вода вернула отупевшему Юстину способность соображать; отойдя в сторонку, он сосчитал товарищей по несчастью — вместе с Юстином их оказалось сорок девять человек! Слишком много, чтобы содержаться в одной комнате с низким потолком, но явно недостаточно, чтобы пополнить армию.
Дед рассказывал — в тот год, когда его забрали вербовщики, рекрутов считали тысячами. Кормили по двадцать человек из одного котла, содержали в чистом поле, в загородке, будто скот. Нет, сорок девять человек — слишком мало для рекрутского набора…
Что теперь с дедом будет? Как он сейчас? Мучается, не зная ничего о Юстиновой судьбе…
Тем временем на середину двора выкатили котел, и молодец в белом переднике взялся наполнять кашей глиняные миски. Мисок тоже было сорок девять; тучный юноша не наелся, а плечистый парень с неприятными черными глазами попытался отобрать порцию у мальчика, однако встретился взглядом со скучающим стражником в углу двора — и раздумал. Поев, Юстин приободрился; узникам дали возможность справить естественные надобности и привести себя в порядок, а потом выстроили вереницей и повели куда-то, и вскоре Юстин вслед за прочими очутился в высоком просторном зале, прохладном и вовсе не душном.
Сорок девять мужчин выстроили вдоль стены. Справа и слева стояли, поигрывая кнутами, бесстрастные воины в шелковых плащах поверх кольчуг. Юстин оказался на левой стороне неровного строя — рядом с Акиром и мальчиком.
Откуда-то из боковой двери появился богато и неряшливо одетый человек без головного убора, с лысеющей, ловящей блики макушкой. Остановился посреди зала, окинул взглядом оробевших узников; кивнул кому-то, невидимому в проеме:
— Можно.
Загрохотали по полу тяжелые колеса; Юстин разинул рот. Двое стражников вкатили и осторожно установили у противоположной стены тележку. На тележке помещался серебряный поднос, а на подносе возлежала, поднимая и опуская бока, необъяснимых размеров серая жаба.
Мальчик, стоявший слева от Юстина, не выдержал и вскрикнул, на полмгновения опередив
Юстин видел, конечно, больших лягушек, но та, которую привезли на серебряном блюде, была размером с хорошую собаку. Бока ее — Юстин разглядел — были покрыты жесткой седой шерстью, влажная спина поблескивала, это обстоятельство чем-то роднило гигантскую жабу и лысого человека.
Один из стражников с поклоном передал лысому простой глиняный кувшин с широким горлом. Откуда-то взялся лекарь в черном одеянии и черном же колпаке, поставил на пол объемистый саквояж, вопросительно воззрился на лысого.
— Начнем, — сказал плешивый надтреснутым скучным голосом. Вытащил из-за уха черное перо и нежно пощекотал жабью морду.
Дремлющая рептилия открыла оранжевые глаза. Выскочил, как на пружине, и задрожал в воздухе длинный клейкий язык.
— Подходить по одному, — велел стражник, стоявший справа.
И, подхватив под руку, повлек навстречу жабе того самого тучного юношу, который из бледного сделался теперь синим.
Лекарь шагнул вперед, быстро завернул тучному юноше рукав — и блеснул ланцетом. Юноша охнул; в подставленный кем-то тазик звонко закапали капли. Юстин стоял сбоку — и поэтому отлично видел все.
Жаба поймала каплю крови на кончик языка — и язык спрятался. Лекарь тут же перехватил руку юноши широкой лентой пластыря; жаба совсем по-человечьи пожевала губами, потом широкая пасть открылась, и все — лысый, стражники, лекарь, Юстин — услышали глухое утробное:
— Да.
Тучный юноша мягко упал в обморок. Два стражника подхватили его и уволокли в дверь направо, в то время как лысый вытащил из своего кувшина что-то небольшое, извивающееся и положил на требовательно вытянувшийся жабий язык. Прежде чем жаба сглотнула, Юстин успел догадаться: кормом ей послужил обыкновенный домохранец.
Навстречу жабе уже вели следующего — бородатого, который отвесил Юстину затрещину. Лекарь завернул ему рукав, полоснул ланцетом — бородатый не дрогнул; закапала кровь, жаба слизнула каплю, подумала и изрекла:
— Нет.
Бородатого увели в дверь налево. Лысый предложил жабе домохранца, а стражники вели уже следующего Юстинового товарища, на ходу поддергивая тому рукав…
Неровный строй волновался. Кого-то, успокаивая, огрели плеткой; Юстин стоял, разглядывая жабу, пытаясь понять, страшно ему или нет.
Страшило всех одно — непонятно, что происходит. «Да» — «нет». Как тогда, когда Хозяин Колодцев бросал монетку. Будущее возникает ежесекундно…
— Я боюсь, — скулил мальчик.
Акир молчал.
Все происходило очень быстро. Строй у стены таял; жаба выдавала приговор то немедленно, едва получив каплю чьей-нибудь крови, а то задумывалась на минуту, и тогда лысый доставал из кувшина очередного домохранца и начинал соблазняюще вертеть у жабы перед глазами. Прошли странное испытание первые десять человек; три было «да», семь — «нет». Прошли испытание двадцать; восемь было «да», двенадцать — «нет». Юстин чувствовал, как нарастает волнение; он стоял сорок восьмым, перед ним к жабе отправился Акир, и, попробовав его кровь, жаба сразу же сообщила: