Хозяин Колодцев (сборник)
Шрифт:
— Но ведь камушков было что-то около двадцати, — быстро сказала Ора. — А разбойников… гм. Местных жителей было куда больше, и вряд ли общая паника…
— Я говорю о том, что видел, — мрачно сказал Гороф. — Именно после того, как камушки — внезапно и все разом — обнаружили свой норов, господа горожане решили покинуть поле боя…
Я обнаружил, что руку с узелком держу на отлете — подальше от себя, как будто самоцветы вот-вот должны были превратиться в пылающие уголья; мне вдруг страшно захотелось рассказать кому-нибудь про феномен,
Я сдержался.
— Господин зи Гороф, — сказала Ора торжественно. — Как вы уже убедились, мы с господином зи Табором не имеем никакого отношения к мастеру камушков. Мы ищем, его, чтобы…
— Чтобы покарать, — сказал я хрипло.
Гороф быстро взглянул на меня — но ничего не сказал.
— Хорт, — после паузы предложила Ора. — А не рассказать ли вам… учитывая, что между нами и господином Горофом возникло некоторое взаимопонимание, и ради укрепления этого, хрупкого пока что, мира… не рассказать ли вам историю, которую вы в свое время рассказали мне?
Я наступил пяткой на острый камень — и зашипел, подобно рассерженному коту.
— Стало быть, это, — Гороф шевельнул плечом, поправляя сумку на своей спине, — эта вещь… предназначена хозяину камушков? Я правильно вас понял?
— Это было бы разумно и честно, — сказала Ора, и я в друг понял, что она повторяет мои же слова. — Потому что кого-нибудь другого можно покарать и так, своими силами… если возникнет необходимость карать. А тот, кто препарирует людей, награждая их потом камушками…
— Препарирует? — быстро спросил Гороф.
Ора запнулась.
— Препарирует… — повторил господин внестепенной маг, отводя от лица нависшую над тропинкой ветку. — Какое неприятное… в то же время какое точное слово. Госпожа Шанталья… мне действительно хочется услышать эту историю. Если господин Табор набрал в рот воды — может быть, вы могли бы…
Из коричневатой темноты вылетели бесшумно, будто надутые воздухом, три пестрых лохматых шара. Две совы мелькнули над нашими головами, третья изменила траекторию — и тяжело бухнулась на плечо Горофу. Тот неуклюже присел, пытаясь сохранить равновесие.
— Не сова, а куль с отрубями, — сказал Гороф почти зло.
Птица повернула голову и смерила меня желтым взглядом. Потом развернулась к Оре — и таким же образом изучила ее. Переступила лапами, устраиваясь поудобнее. Гороф поморщился.
— Я не скажу ни слова, — пообещал я мрачно. — И госпоже Шанталье не позволю ничего рассказывать… пока мне по доброй воле не вернут мою собственность.
— Госпожа Шанталья, — сказал Гороф, поправляя на плече сову, как поправляют шарф или капюшон. — Должен сообщить вам, что Корневое заклинание Кары обладает странным, не до конца изученным свойством — она изменяет личность того, кому принадлежит. Вытаскивает на поверхность
— Мы познакомились сразу после того, как господин зи Табор получил свой выигрыш, — подумав, сообщила Ора. — Но мне кажется, вы преувеличиваете, господин зи Гороф.
Горофовская сова смотрела на меня теперь неотрывно. И неспроста — как раз в эту секунду я прикидывал, как бы половчее напасть на Горофа и отобрать у него сумку с Карой…
— Предлагаю компромиссный вариант, — быстро сказала Ора. — Вы, господин зи Гороф, можете предложить господину зи Табору понести эту сумку. Она, вероятно, тяжелая?
Несколько мгновений мы с Горофом молча дивились Ориной наглости. Потом он неожиданно расхохотался, так, что сова на плече подпрыгнула:
— А ведь верно… Как иначе господину зи Табору нести свое сокровище? Под мышкой? А так мы выиграем оба: я немолод и быстро устаю от самой легкой ноши, а господин зи Табор полон сил и охотно поможет престарелому собрату… Так ведь?
Гороф издевался. Во-первых, ему было чуть больше сорока. А во-вторых, передавая мне сумку, он умышленно не снял сторожевых заклинаний.
Я промолчал. Усталость брала верх; я не готов был сцепиться с Горофом в открытую, следовательно, надо было терпеть.
Сумка его вовсе не была такой тяжелой. Сквозь тонкую кожу отлично прощупывалась моя статуэтка — она была цела. Уродливая голова, над которой пронеслось столько опасностей, по-прежнему сидела на тонкой шейке. Шутки шутками, но, ощутив Кару в своих руках, я как-то сразу успокоился.
— Хорт, — напомнила Ора. — Вы обещали рассказать.
Ничего я не обещал.
Лес кончился; мы вышли в поле, над нами пролегло бурое, без единой звездочки небо. Моя кожа покрылась пупырышками от прохладного и очень настойчивого ветра; с подсохших подштанников сыпался, понемногу отлипая, песок.
На дороге не было ни души. Пахло осенью; впереди, почти на коричневом горизонте, высился камень в виде драконьей морды. Стало быть, до замка еще идти и идти…
Хотя что мне там делать, в замке у Горофа? Ору он пригласил переночевать в комфорте, вот пусть Ора и…
— У меня есть друг, — сказал я хрипло. — Друг детства, которому я обязан жизнью. Однажды его отец пропал…
Я рассказывал длинно и подробно, ничего не выпуская; ни один из моих спутников ни разу не перебил меня. Когда я закончил, мы были уже на мосту перед замком — примитивная ловушка почуяла хозяина и беспрепятственно нас пропустила.
Низенькая дверь в стальных воротах открылась широко и гостеприимно. Ора вошла первой; я замялся. Орина рука поманила меня уже из-за ворот; за моей спиной стоял Гороф, терпеливо ожидая, пока я войду…
И я вошел.
Здесь, по счастью, горели фонари, было почти светло, и от ночного зрения можно было спокойно отказаться.