Хозяин копья (Легенда о Хуме)
Шрифт:
Все трое остановились. Даже Магиус не скрывал радости оттого, что стало светло.
— Нам надо быть предельно осторожными. Я выбрал кратчайший и самый, пожалуй, безопасный путь, какой только возможен, но все равно нам придется идти целый день. Я не хочу, чтобы Дракос или колдуны Черной мантии знали, где я укрываюсь.
Кэз и Хума, покачивая головами, многозначительно посмотрели друг на друга. Хума и знать не знал, о каком укрытии говорит Магиус.
Молчание прервал Кэз:
— Я проголодался.
Тотчас и Хума почувствовал, как он голоден!
— Съестного в ней немного. Но голод вы сможете утолить.
Это немногое оказалось более чем достаточным для трех голодных путников, одним из которых был огромный, минотавр. Пока Магиус вынимал из сумки фрукты, хлеб и даже фляжку с вином, Хума рассматривал ее. То, что уже достал Магиус, превышало по объему саму сумку, и, несомненно, она еще не была пустой. Какие еще фокусы покажет его давний школьный друг? Насколько могуществен Магиус, какому богу он посвятил себя?
Обкусывая яблоко, Хума смотрел на одежду Магиуса. Доброму колдуну следовало носить или белую мантию Добра, или красную мантию Равновесия. Но в одежде Магиуса преобладали голубой и золотистый цвета, а это более всего подходило для домашней одежды царедворца в Эрготе. Хуме даже показалось, что одежда Магиуса отделана чистым золотом. Накидка была такой белой и такой мягкой, что, казалось, была сделана либо волшебником, либо первоклассным мастером. На ногах Магиуса — высокие сапоги из великолепно выделанной кожи. Хума не знал, что это была за кожа, но подобные сапоги ему приходилось видеть только однажды. Точно такая же пара сапог была у Великого Магистра. Словом, одежда Магиуса не была обычной одеждой магов.
Раздумья Хумы прервал Кэз:
— Боги моря! Подобного вина мне в жизни не приходилось пробовать!
Возглас минотавра позабавил Магиуса.
— Отдаю должное вашему вкусу. Это редкостное вино мне подарили эльфы Квалинести. Оно стало моим любимым вином.
— Вы общались с эльфами Квалинести? Хуме приходилось слышать о них, а также об их родственниках, эльфах Сильванести, но он никогда их не видел. Видел только полуэльфов; Гвинес, по-видимому, была из их рода.
Гвинес!.. Хума поспешил поскорее отогнать мысли о ней. Пусть воспоминание о девушке живет в самом глубоком тайнике его памяти.
— Да, я бывал у них, — ответил Магиус, и научился их понимать. Они свято чтут традиции своего рода. Они горды. Каждый из них полагает, что он в одиночку может спасти весь мир. А их понятия о чести такие же, как у людей.
День клонился к вечеру. Хума напряженно смотрел туда, откуда они пришли. Он никак не мог освободиться от гнетущих его мыслей.
Надвигалась ночь, и Магиус предложил устроить ночлег.
Когда Хума посоветовал выставить часового, колдун только рассмеялся. Он заверил: его способностей окажется вполне достаточно, чтобы они спали спокойно. Но Хума и минотавр настаивали, и тогда колдун согласился, но только при условии, что он будет дежурить
Если рыцарь спит слишком крепко, он может никогда не проснуться. Таково было одно из первых правил, какое Хума усвоил. Очень уж много врагов было повсюду. У рыцарей даже развилось особое чувство: они ощущали во сне чье-либо незримое присутствие. Такое чувство было развито и у Хумы.
Приближалось утро, дежурил Магиус. Хума, спавший на боку, неожиданно открыл глаза. Первое, что он увидел, были ступни минотавра и неподвижное тело Магиуса, скорее всего спящего. Хума не сомневался: сзади него кто-то стоит. Медленно и осторожно он перевернулся на спину — словно бы во сне. Рукой нащупал рукоять меча и почувствовал себя немного уверенней. Чуть-чуть приоткрыл глаза и едва удержался, чтобы не закричать.
Мгновение и он вскочил на ноги, выставив вперед меч.
Секунду спустя, громко фыркнув, вскочил Кэз, как всегда готовый к бою.
Перед ними неясно вырисовывалось что-то огромное, превосходящее по величине минотавра, — огромный, поросший мхом валун.
Был ли он здесь вчера вечером — Хума не мог вспомнить.
Вот это — не руки, а просто отростки камня, похожие на руки. Это — не волосы, а мох на камне, напоминающем голову великана. А это — не глаза, а две серо-голубых крапинки на камне. Все это пронеслось в мозгу Хумы за считанные секунды.
Но камень был живым, он шевельнулся. Казалось, он сделал это не сам — кто-то управляет им.
Хума стоял крепко сжимая меч. Кэз поднял секиру.
Громкий хохот огласил лес. Хохотал, конечно же, Магиус.
— О, мои храбрые воины. Робот не станет воевать с вами. Он — мой стражник.
Кэз резко взмахнул рукой, и секира глубоко врезалась в дерево, рядом с которым сидел Магиус. Секира просвистела буквально в нескольких дюймах от его головы.
Колдун повернулся к ним, бледный, как Ренард, с полуоткрытым ртом. А минотавр упал как подкошенный. И земля словно бы стала засасывать его.
Хума ткнул мечом в землю перед собой, она была твердой, как обычно, затем снова посмотрел на Кээа. Неистово ревя, минотавр лежал на спине, и его — засасывало!
Магиус уже вполне овладел собой. Он смеялся, но тихо и без издевки.
Увидев, что Кэз пытается подняться, он только покачал головой:
— Вы не встанете, пока я не разрешу вам это, мой беспокойный друг. Дайте слово, что отныне вы будете паинькой.
Минотавр дергался, пытаясь подняться на ноги, и не мог; наконец он проворчал:
— Ладно, даю слово.
Магиус взглянул на робота. Хуме показалось, серо-голубые крапинки впились в глаза колдуна. Внезапно земля перестала засасывать Кэза.
Но Кэз все еще не решался подняться.
— Ну, вставайте же? — тихо сказал колдун. — Вставайте!
Хума немного успокоился, но не убрал меч в ножны. От робота, как бы там ни было, можно было ожидать чего угодно.
Магиус подошел к роботу. Словно человек, обучающий собаку, он поднял руку вверх и сказал:
— Говори со мной.