Хозяин леса

Шер Н.

Кондрат подумал, – ну все, раскатиться моя изба по бревнышку. Тот остановился, опустил бутыль на пол и подвинул ее по ближе к Кондрату.

Ну что брат, как мой первачок, хорошо пробрало, то-то же, это лучшее лекарство от всех хворей. И тебе поможет, будь уверен, только вот я не знаю, какие у тебя проблемы то возникли. Кондрат поднял бутыль, посмотрел, а ловко ты ее оприходовал, сразу видно русская душа в тебе сидит, – разошелся Кондрат, – нашу то душу ни какой шкурой не прикроешь, ее сразу видно из далека. Зверь громко рявкнул, как бы о чем-то говоря. Хорошо, хорошо, сейчас я еще чарочку мякну и посмотрю, что там у тебя, – нисколько не боялся уже Кондрат. Он замахнул еще чеплашку, от души крякнул, поставил бутыль на стол, взял светильник, сделал его по ярче и подошел ближе к зверю. Даже Серый перестал скалиться, потихоньку вылез из под кровати и подобрался по ближе. Ну, давай посмотрим, начал разглядывать его Кондрат с головы.

– Да, вот это голова, головища,

ох, хо-хо. А зубки то, зубки. Такими зубками можно самого себя ненароком слопать и не заметить. Он рассматривал его дальше, что же с тобой приключилось то, через такую шерсть ничего не разглядишь.

Ну-ка, ну-ка, а это что такое, похоже ведь кровь. Кондрат поднес лампу поближе, потрогал пальцами, точно кровь. Он раздвинул в этом месте под его плечом длинную шерсть и увидел обломанный под корень толстый сук.

Ни чего себе, где же это тебя так угораздило. Сук почти не выставлялся и зацепиться за него не представлялось возможным. Плохо дело то, очень плохо, – говорил Кондрат. А может сквозной, может с той стороны торчит, хорошо бы, – размышлял в слух Кондрат. Как бы его развернуть то. Слушай дружище, может ты и меня понимаешь, – обратился Кондрат к зверю. Тот к ни малому удивлению кивнул головой.

Ни уж то понимаешь, – хлопнул себя по боку Кондрат. Ну и чудеса, да и только. Не зря у тебя вон какая здоровая башка то, наверное, шипко умная. Мне вот, что от тебя нужно, что бы ты нагнулся в перед, – говоря и показывая руками Кондрат объяснял зверю. Мне нужно посмотреть, что у тебя на спине. Тот послушно наклонился ближе к полу. Кондрат быстро заглянул за спину, от туда торчал обломок.

Вот и хорошо, рана сквозная, легче будет вынуть эту деревяшку.

Серый еще поближе подошел, сел и стал спокойно того разглядывать.

Дед Кондрат начал готовиться, нашел чистую простынь, разорвал ее на полосы, связал их вместе. Взял ножницы, подошел к зверю, – мне нужно шерсть у тебя выстричь вокруг раны, объяснил он. Проделав эту процедуру, он выбежал в сени, принес крепкую, ровную палку. Заострил ее с одной стороны слегка, хорошо ее обшкурил, протер первачком. Достал толстые нитки, смазал их каким то жиром, – это для того, что бы они в рану у тебя не вросли. Взял бутыль, – потерпи немного, – сказал Кондрат ему и полил его раны, тот слегка прорычал. Ну, на, открой пасть, – показал ему бутыль. Тот послушно ее разинул, Кондрат влил еще ему порядочно, тот опять закрутил, замотал башкой. Вот хорошо, хорошо, молодец, надо же какой понятливый. Ну и я еще приму, что бы руки не дрожали. Кондрат налил себе полную чашку, выпил с удовольствием.

Ну что ж, надо приступать. Он вытащил из-за печки крупное палено, – ну-ка открой пасть то, – приказал Кондрат. Вложил ему туда это палено, закрывай, жми крепче, вот так хорошо. Он взял заготовленную палку, острым концом наставил на обрубок, торчащий из раны в плече, в другую руку взял большую деревянную колотушку.

Слушай меня внимательно, – наставлял его Кондрат, – на счет три я сильно ударю, будет больно, но ты терпи, деваться не куда. Ты только больно лапами не махай, а то размажешь меня по стене. Ну, начали – раз, два, три… и громко крикнул Кондрат и со всей силы ударил колотушкой по палке. Раздалось страшное рычание, палено у зверя в зубах затрещало, крошась в щепки. Палка на сквозь прошла через рану, от сильного удара, вытолкнув из нее застрявший там толстый сук, который ударившись о стенку отскочил под ноги Кондрату.

Зверю было больно, но он сдерживался, лишь тихо урча.

Ну вот и молодец, хорошо, самое страшное закончилось. Дай ко мне полено, тот послушно расцепил зубы, – да хороши зубки, вон как ты его раздавил и бросил его обратно за печку.

Из раны торчала палка, предстояло вытаскивать теперь ее обратно.

Ну ты немного отдохни и будем палку вытягивать. Кондрат вытер вспотевший лоб и присел на скамейку. Ты только посмотри, какая дубина в тебе сидела. Он поднял ее с пола и начал рассматривать, считай, что тебе еще повезло, что в плечо воткнулась, а если бы живот проткнул, не дай то бог. Ну что, сиди не сиди, а завершать надо. Кондрат поплевал на руки, растер их, взялся за палку торчавшую из плеча. Уперса ногой прямо ему в грудь. Ну, взяли и дернул, палка без труда выскочила из раны. Ну вот и все, справились. Он взял приготовленную иглу с ниткой и начал зашивать эти рваные раны. Закончив зашивать, протер раны первачком, ну вот, почти все. Сейчас схожу на улицу, принесу траву, что бы наложить тебе на раны. Накинул армейскую плащ-палатку, заскочил в сапоги и вышел. Пробыл не долго, вернулся с пучком какой то травы. Ох, дождь то, как все еще поливает, – говорил Кондрат, скидывая с себя плащ.

Наложил траву на раны, перемотал его приготовленной полосой из простыни. Ну вот и все, – сказал он, завязывая узел, Ты у меня выглядишь, как красный командир с гражданской войны.

– ох, что то я у маялся, – сказал он, открывая люк в подпол. Наклонился, вытащил еще бутыль. Налил себе, протянул зверю, – на ко хлебни, тоже поди намаялся. Тот взял ее своей лапищей, запрокинул уже привычным движением себе в пасть.

Они сидели

оба, наслаждаясь спокойствием. Кондрат был человеком разговорчивым и молчать долго он не умел. Когда еще будет у него такой внимательный слушатель, который не будет его перебивать, не будет задавать ненужных вопросов.

А я ведь понял, что это ты расправился с теми убийцами Настиных родителей. Только вот не могу понять, почему ты тогда так осерчал, разозлился и спросить то тебя не можно, кабы говорил ты. Зверь прорычал, видимо понимая, что говорит Кондрат. Вот я вижу, ты и сейчас это забыть не можешь. А зимой то этой, – продолжал Кондрат, – ты же нас спас от волков. Только ни как не соображу, как же ты нас нашел то, неужто ворон тебе, это сообщил. Он еще долго, что-то рассказывал, вспоминал свою жизнь.

Вдруг за окном закаркал ворон, – неужели Гришка, – соскочил с места Кондрат, – Заглядывая в окно. Зверь ударил лапой по двери, та со скрипом открылась. Гришка закаркал и с ходу залетел в избу. Здесь места было для него мало, сделав круг, присматриваясь, куда же приземлиться, пролетев над головой у Серого, что тот даже нагнул голову, не решаясь даже тявкнуть, только взглянул на хозяина, как он реагирует на это. Ворон притормозив крыльями, опустился на плечо зверю. Потоптался, подвинулся ближе к голове, каркнул несколько раз, поглядывая на того.

– Гришка, а нука леть сюда, – отламывая краюху хлеба, приглашал его Кондрат. Иди сюда, иди, – постукивая по столу пальцем, звал его. Того не надо было долго приглашать, он был парень простой, перелетев на стол, схватил лапами горбушку, начал ее жадно клевать, Смотри ка, проголодался бедняга изрядно, ешь, ешь, давай, ты у нас большой умница, заслужил. Тот, исклевав весь мякиш, схватил корку крючковатыми лапами, взмахнул крыльями и вылетел из избы. Надо же, головастый какой, какие звери умные пошли, чудеса, – он сел обратно на скамью рядом со зверем. Спросить вот больно охота мне тебя, да ты все молчишь, да молчишь, – Кондрат положил руку ему на плечо. Я вот что думаю, если ты понимаешь меня, да и первачок мой вон как лихо заливаешь, знать был ты раньше человеком, так, нет, – он посмотрел на зверя. Тот мотнул головой, значит я прав, – пробубнил про себя Кондрат. Это кто ж тебя в такого превратил то, небось без баб тут не обошлось. Зверь громко заревел и от вернул голову в сторону. Ага, значит ведьма какая то на тебя глаз положила, – дальше рассуждал Кондрат.

Помолчав некоторое время о чем-то своем, – я вот, что думаю, если она тебя в такого превратила, значит можно и обратно расколдовать. Он задумался, помолчал, соображая чего-то. Вот, что я хочу сказать, – наконец заговорил Кондрат. Есть у меня один знакомый дедок. Странный такой дедок, сам себе на уме. Я с ним познакомился, как-то в райцентре, он частенько наведывается в церквушку там. Мне кажется он…, а ты к стати слыхал ли, кто такие волхвы, – зверь мотнул головой. Ага, значит знаешь, это хорошо, так вот, я думаю, этот дедок из этих самых и есть. Ты представляешь, он ведь меня от смерти спас. Провалился я, как-то зимой на речке под лед, попал в полынью. А за спиной рюкзак, ружье. Вот и барахтаюсь я там, скрябаю руками по льду. А руки то слабеют, замерзают, уже не чувствую почти ничего, пальцы до крови изодрал. И помочь некому. Серого тогда еще у меня не было, если бы он был, то он вытащил бы меня. Да ведь Серый, – и тот поднял голову, поняв, что про него говорят. Так вот, – продолжал Кондрат, – думаю еще не много и все, каюк. Знать, вот она где, моя жизненная черта проходит, по этой реке и через нее мне не перебраться. А помирать то так вот ой, как не хочется, ой, как обидно. Так глупо, как никчемное существо. А я ведь через всю войну прошел и пули не боялся и за спины не прятался. Видимо судьба меня оберегала, что ли, отводила все пули в сторону. У меня тогда такая злость была, когда Берлин взяли, я успокоиться все равно не мог. Эх, разрешили бы мне тогда, я бы дальше попер. Я бы скинул всю эту немецкую не добитую нечисть, да и америкосов в Атлантический океан. Ну так вот, на чем это я остановился, вот я и говорю, еще не много и все… А тут смотрю, вдруг от куда не возьмись, появляется этот дедок. От куда тогда он появился, до сих пор не пойму, как будто из-за елки появился. Смотрю, идет, жердину длинную волокет за собой. Подошел, сует ее мне, а я схватиться – то не могу, руки, как ледышки уже ни чего не чую, хоть зубами не хватай. Он отбросил ее в сторону и идет ко мне. Я кричу ему, – не подходи ко мне, провалишься, а он идет. Короче схватил он меня за шкирку, вытащил. Лежу я значит на снегу и думаю, ну вытащил он меня, а дальше то что, весь мокрый, быстро в ледышку превращусь. И вот он тут достает фляжку, кожаная такая, на говорит, пей, всю выпей. А я уж тогда и не соображал ладом, руки ничего не чувствуют, он мне сам поднес ее к губам, я и присосался, как телок к титьке. Выдулил я ее всю и чувствую, как будто у меня крылья выросли, руки зашевелились. А он мне говорит, – а теперь давай дуй домой. Ты знаешь, я как дриснул домой, только пятки засверкали. Я без остановки до дома досвистал, только в избе у себя одумался. Вот так то. Частенько я это вспоминаю и думаю, почему он меня тогда спас то. Ведь сколько людей в тайге гибнет, а он меня спас.