Хозяин Проливов
Шрифт:
— Я не пойду туда. — Арета вцепилась гиппарху в руку. — Там мертвые.
— Никаких мертвых тут нет. — Левкон первым углубился под навес. Чтоб попасть внутрь, ему пришлось согнуться.
Здесь в плоском каменном полу вода, струившаяся по стенам, вымыла два неглубоких бассейна, которые, видимо, использовались когда-то как водосборники. Сейчас их края выглядели заиленными, а все вокруг казалось брошенным. Входя в грот, мужчина переступил через высокие заросли травы, которые непременно были бы вытоптаны, если б бассейнами пользовались. Сев на корточки, Левкон погрузил мех в воду и стал смотреть на выходившие из него большие пузыри. Арета под навесом так и не появилась, но, судя по звукам шагов над головой, она все-таки взобралась наверх, чтоб заглянуть в пещерки. Слабый возглас спутницы заставил гиппарха выпустить мех и, схватившись за акинак, броситься вверх по дорожке.
То, что он увидел в первой же из пещер, объясняло заброшенность места. Шесть старушечьих тел свисали с потолка вниз головой. Убиты они были давно и успели совершенно высохнуть. Их не пощадили птицы и мелкие обитатели леса. Мыши роились на полу пещеры целым клубком, догладывая оторванную кем-то более крупным — лисой или лаской — руку.
Левкон подхватил Арету как раз в тот момент, когда она попятилась из пещеры и готова была оступиться на крутой дорожке вниз.
— Хотя они мертвы, — сказал мужчина, — я не уверен, что нам нечего бояться.
Меотянка кивнула:
— Это жрицы источника.
— Интересно, кто не побоялся их прикончить? — Гиппарх поморщился. — Всех шестерых.
— Ты ничего не слышал о бандах в горах? — медленно спросила Арета.
— В горах всегда банды, — пожал плечами Левкон. — Но чтоб на жриц…
— Именно на жриц, — вздохнула спутница. — Их называют «женоубийцами».
— Это к которым сбежал наш сумасшедший царь, когда Тиргитао все-таки решила его сжечь? — Гиппарх почесал нос.
— Армия Делайса к западу отсюда, — девушка махнула рукой, — возле Фулл. Но далеко не все шайки влились в нее. Многие из тех, кто окопался в горах, совсем не хотят воевать. Тем более теперь, когда в Киммерии не только меоты, но и скифы.
— А ты откуда знаешь? — Левкон встал и старательно приладил мех на спине. — Ну, идем?
— Я телохранительница и часто присутствую на советах, — пояснила Колоксай. — Хотя Тиргитао ничьи советы не нужны!
Гиппарх удивленно скосил на нее глаза:
— Ты не слишком уважительно отзываешься о царице. Я думал у вас с ней…
— Все, что ты думал, оставь при себе, — резко оборвала его спутница. — Тиргитао, конечно, великая и непобедимая. Но если б не ее упрямство, войны с «живым богом» можно было бы избежать. Он прав: у нас мало мужчин.
— И вам некого противопоставить скифам, — кивнул Левкон.
— Пантикапейцы тоже терпели от них поражения! — запальчиво воскликнула Колоксай.
— Но вместе мы еще ни разу не проигрывали, — бросил гиппарх. — Ваши луки на наши мечи — всегда было правильно.
Какое-то время они шли молча. Даже если разбойники и были поблизости, они не оставили вокруг никаких следов, и вскоре Левкон перестал беспокоиться. Жриц убили давно, и за это время банда могла уйти в другие места. Беглецы шагали без дороги, примятая трава и кусты за их спинами снова выпрямлялись. Вечером из остатков мяса и черствых лепешек Колоксай сделала самую жидкую похлебку в мире, набросав в котелок еще гусиный лук, лимонник и заячью капусту, которой вокруг была прорва. На ночь Левкон загасил костер.
Спутники лежали рядом на земле. Гиппарх завидовал Колоксай: при ее росте она могла целиком завернуться в плащ. А ему приходилось выбирать: или стелить на траву, или накрываться. Девушка тревожно таращилась в темноту. Левкон не сразу понял, что она боится приведений мертвых жриц. Арета повозилась и передвинулась поближе.
— Можно у тебя спросить?
— Ну?
— Ты не трус. Почему ты не покончил с собой в плену?
«Что б такое наплести?» — Левкон почесал за ухом.
— Один умный человек очень давно мне объяснил, что самоубийство — не выход.
Арета непонимающе смотрела на него.
— Вот тебе, например, очень плохо, — продолжал гиппарх. — И ты думаешь: резану по горлу, и все. Боль кончится, я освобожусь. А на самом деле душа так и остается прикована к тому месту, где совершилось убийство, и с тем страданием, которое человек переживал в момент смерти. Хотел избавиться, а растянул навечно.
Колоксай несколько раз сморгнула.
— Я сначала не очень поверил, — подтвердил Левкон. — А потом прикинул: откуда тогда привидения? Чего они бродят, никак не успокоятся? В общем, гиблое дело. Еще хуже будет.
— Да-а, — протянула Арета — такой ход мыслей был для нее совершенно неожиданным.
— А ты почему? — спросил гиппарх.
Она пожевала травинку, потом медленно произнесла:
— Испугалась. Все ходила вокруг кухонного ножа, а он был такой грязный.
«Ну и кто из нас трус? — подумал Левкон. — Она по крайней мере говорит правду. А я все боюсь себя унизить. Хотя куда уж больше?»
— Тебя интересно слушать, — сказала Колоксай, широко зевая и натягивая плащ на голову. — А я сначала думала: ты совсем придурок. Ну, повредился мозгами от работы. В плену бывает.
Ради таких откровений стоило жить.
— Я, между прочим, окончил школу в Афинах, — возмутился гиппарх.
Это не произвело на меотянку должного впечатления.
— Во всем Пантикапее такое было по карману моему отцу, да еще паре-тройке человек, — обиженно буркнул Левкон.