Хозяин Проливов
Шрифт:
— Ты, значит, богатый наследник? — без интереса спросила Арета. — А почему тебя не выкупили?
Левкон готов был плюнуть с досады: «Чего пристала?»
— Отец умер, — нехотя признался он. — А дядя отказался меня выкупать. Зачем ему делиться деньгами.
— У вас, значит, родство не в цене?
«Вот язва!»
— А у вас, когда стада делят, много о родстве думают?
— А как же? — хмыкнула Колоксай. — Столько родной крови на землю выливают, хоть ведра подставляй. — Она подползла уже совсем близко, видимо, поняв, что опасаться его не стоит, и вскоре тихо засопела у левого бока гиппарха.
Ночь прошла спокойно. Утром оба проснулись разом, как только выпала роса. Запасы еды кончились. Сегодня спутникам предстояло подстрелить хоть что-нибудь на обед. Арета растерла лицо влагой с травы и швырнула в Левкона пустым мехом.
— Надеюсь, нам повезет. Кстати, о везении. Отрицательная величина на отрицательную дают положительную.
Он так и сел обратно на плащ.
— Откуда ты…
— Мой отец Пеламон, учитель. Я прожила у него до восьми лет, пока не сбежала к матери в кочевье.
— Знаю Пеламона, — медленно проговорил Левкон. — У него школа под горой. А зачем же ты вчера прикидывалась дурой? — Возмущению гиппарха не было предела.
— Я же говорю: тебя интересно слушать, — смеялась девушка. — Отец никогда не мог мне толком ничего объяснить. Сразу начинал кричать. Я тупая.
— Ну, Пеламон вспыльчивый человек, — протянул Левкон. — Все к нему ходили. Подзатыльники он давать умеет.
— Во-во, — кивнула Арета. — Мне было любопытно, сможешь ты донести до меня фиал знаний?
— Ну и?..
— Ну и школа в Афинах прошла мимо тебя, — потешалась Колоксай. — Явно ты папашины деньги просадил в порту на девок.
— Меня не учили общаться с дикарями! — Левкон вскочил и погнался за спутницей.
— Мечом тебя тоже не учили махать!
— Это у меня врожденное. — Гиппарх поймал ее за руку, не очень понимая, что делать дальше. Надавать тумаков?
Колоксай отдышалась и высвободила запястье:
— Отстань. Я хочу расчесаться.
Ее длинные рыжие волосы лежали по плечам, не собранные под шапкой, и сейчас Левкон хорошо разглядел темную борозду у самых корней.
— Оказывается, ты черная, — удивился он, отпуская руку Ареты.
— Ну да, а разве не видно? — в свою очередь изумилась она. — При такой-то коже и глазах.
— Не знаю, — протянул гиппарх, пытаясь представить Арету с темными волосами. — Кожа у тебя не смуглее моей… — И тут в его душе шевельнулось болезненное узнавание. — Ты из номада Ферусы? — выпалил гиппарх. — Только ты была…
— Да, я полная была. — Она почему-то смутилась. — Все девушки в этом возрасте немножко… Ну, больше, чем надо.
«Откуда тебе знать, как надо? И кому?»
— Послушай, — сказал он, — мы ведь съезжались с вами много раз. Ты меня не помнишь?
Арета отступила от него на шаг, и ее губы сложились в простодушной усмешке.
— Неужели ты думаешь, Левкон, гиппарх второго отряда, что, если б я тебя не помнила, я бы стала обыгрывать Ясину в кости?
Нет, ее откровения надо было выбивать на скрижалях!
Лицо Левкона вытянулось от удивления.
— А зачем же ты тогда пыталась вернуть выигрыш? — совсем запутался он.
— Ясина бы все равно не приняла. Знаешь, какое это оскорбление? Я хотела, чтоб она вызвала меня на поединок. Я же знаю, что она обо мне говорит.
— Говорила, — поправил Левкон. — Так ты меня еще тогда узнала?
— Тебя трудно было не узнать, — сказала Колоксай, вынимая гребень. — Все наши по тебе с ума сходили, завидовали Ферусе… А помнишь того мальчика?
Левкон поднял брови.
— Асандра. Не знаешь, что с ним стало?
— Честно не знаю, — признался гиппарх. — Пленных сразу растащили по разным хозяевам, сама вспомни.
— Да. — Она кивнула. — Может, жив? Он был такой добрый.
«Добрый», — про себя передразнил Левкон. — «Ты его знала час у камней!» Гиппарх не понимал, почему слова спутницы об Асандре задели его. «Первый у нее, наверное, — решил он. — Три года прошло, а помнит».
— Сколько тебе сейчас лет? — спросил Левкон, глядя, как девушка закручивает волосы в узел и прячет их под колпак.
— Восемнадцать.
«Я на семь лет старше ее, — подумал он. — А кажется, что мы ровесники».
— Тебе шли темные волосы, — вслух сказал Левкон.
— А теперь идут светлые. — Лицо спутницы стало непроницаемым. — Ареты больше нет. Я Колоксай Солнышко, убийца Тиргитао. Ясно?
«Куда уж яснее».
— Мне так легче. — Последние слова она отчеканила с крайним ожесточением. — Пошли.
Путь по холмам напоминал Левкону детские качели с перекладиной. Беглецы то опускались с поросшего ивняком плато в узкие долины, где на свободных от леса клиньях земли колыхался дикий овес, то карабкались вверх по медово-красному от солнца ивняку. Арета вела себя очень настороженно, хотя под носом не было ни малейших признаков угрозы.
— Чего ты дергаешься? — окликнул ее наконец Левкон, после того, как она пару раз не расслышала его вопросов. — Здесь никого нет.