Хозяин Проливов
Шрифт:
— Но могут быть, — возразила девушка, разглядывая волчий след на земле. — Ты уверен, что этой тропкой ходят только животные?
Гиппарх ни в чем не был уверен. Колоксай наклонилась к земле и долго разглядывала темное пятно на рыжем хвойном ковре. Потом через несколько шагов подняла с тропинки черный камешек и раскрошила его в ладони, показывая спутнику испачканные золой пальцы.
— Здесь прошли углежоги, — сказала она.
Гиппарх помрачнел. Только тавров им не хватало! Мрачные ребята, слегка не в себе. До сих пор поклоняются Медведице, отрезанным головам и кидаются в проходящих камнями.
— Надо забирать
— Зато больше кочевников, — вздохнул Левкон. — К востоку так к востоку. — На взгляд гиппарха, они ничего не теряли и не приобретали.
Но Колоксай упорно стремилась унести ноги подальше от воображаемой тропы углежогов. Она замедлила шаг, только когда издалека послышался шум струящейся по камням воды. Ручей был ниже по склону, и спутники ринулись к нему, разом забыв об опасностях, которые еще секунду назад подстерегали их на каждом шагу.
Пить и мыться, мыться и пить — было их единственными желаниями. Пятые сутки с одним бурдюком, грязные и вонючие, они совершенно озверели без воды. Теперь ее было сколько угодно. Горный поток несся по камням со скоростью хорошего табуна, не давая войти в ручей глубже чем по щиколотку. Дальше вода с ревом сносила любого смельчака. Быстрые струи не успевали согреться на солнце.
Арета скинула на берегу одежду, но, лишь вступив в ручей, взвыла, как ошпаренная:
— Лед! Настоящий лед! Как теперь мыться?
Левкон тоже вошел в воду и, подрагивая от холода, протянул спутнице руку:
— Мыться не получится. А окунуться можно. Держись и приседай.
Меотянка оценила выгоды нового способа, как только опустилась по шею, и волна едва не сорвала ее с места, потащив по камням. Гиппарх вовремя выдернул девушку за руку на поверхность.
— Теперь я, — сказал он. — И смотри не разжимай пальцы. Если хочешь меня убить, сделай это другим способом.
Они поменялись местами, и Колоксай изо всей силы вцепилась в его ладонь. Ей было гораздо труднее удержать спутника, весившего больше, и Левкон не стал особенно рисковать, заходя в ручей поглубже. Когда оба снова выбрались на берег, их бил озноб. Спутники уселись на разогретых солнцем камнях и принялись стучать зубами.
— Я не чувствую себя чистой, — сказала Арета.
Левкон кивнул.
— Еще раз?
Беглецами овладел нездоровый азарт. Они четырежды выдергивали друг друга из ледяной воды и, совершенно синие, обсыхали на берегу.
— Все. — Левкон поднял одежду с земли. — Немного отдохну и пойду настреляю чего-нибудь поесть. Соберешь дрова?
Колоксай через силу кивнула.
— Я скоро.
Положа руку на сердце, гиппарх совершенно не волновался за Арету. Она была способна постоять за себя, да и он не собирался долго болтаться по лесу. Как назло, дичь разлеталась и убегала прямо из-под носа. Гиппарх вдруг обнаружил, что совершенно разучился охотиться. Раньше ему приходилось делать это только для забавы: загонять оленей, травить кабанов. Стрелять же по белкам и удодам его никто не учил. Через час бесплодных поисков Левкону повезло, он выследил семейство зайцев за едой и сумел уложить одного, когда все остальные кинулись врассыпную.
Взяв добычу за длинные ноги и закинув себе за спину, гиппарх поспешил обратно, ориентируясь по шуму ручья. Местность была ему незнакома, и он пару раз выходил не на те полянки у воды, где оставил Арету. Кроме того, охотник не чувствовал запаха дыма. «Вот лентяйка!» — возмущался он в душе. Если б Колоксай уже развела костер, Левкон в два счета нашел бы ее. Но и полянка, где они купались, тоже оказалась пуста. Осталась примятая трава. Котелок у воды. Брошенный мех. Исчезла одежда. Вероятно, Колоксай пошла за дровами. «Ну и где она до сих пор бродит? — выругался про себя гиппарх. — Я же еще и зайца должен разделывать!»
Слабый треск в отдалении насторожил его. Более спокойный человек просто сел бы и подождал спутницу. Но у Левкона почему-то сердце было не на месте. Он устал все время ожидать неприятностей и, когда они случались, воспринимал их чуть ли не с облегчением. Бросив зайца на землю, гиппарх вынул меч и поспешно зашагал на треск. Вскоре он расслышал голоса и похолодел, поняв, что не ошибся. Говорили, а вернее, кричали мужчины. Их было четверо. Через минуту Левкон увидел всю картину. Какие-то грязные чучела в овечьих шкурах толкались вокруг лежащей на земле Ареты. Трое держали ее за руки, за ноги и за голову, а четвертый торопливо насиловал, подгоняемый нетерпеливыми криками товарищей. Рядом валялась рассыпанная охапка сухих веток. Девушка собирала дрова, когда на нее напали, и, вероятно, не успела оказать сопротивления. Никто из углежогов не пострадал, во что, зная Арету, верилось с трудом. Должно быть, ее оглушили, подкравшись сзади.
Размышлять было некогда, Левкон бросился на дикарей, очень надеясь, что они плохо вооружены. Того, что держал Колоксай за ноги, он уложил сразу, всадив ему акинак в спину. Двое других вскинулись было на нападавшего, но получили соответственно в челюсть и под дых. Почувствовав, что ее больше не держат, Арета сама стряхнула четвертого и, не вставая, прямо с земли резко ударила его ступнями в живот. А потом, вскочив, пришла на помощь спутнику. Тот уже вытащил акинак из тела убитого, чтоб тут же воткнуть его в горло другому дикарю. Последний из нападавших на Колоксай лесных людей заметался, но меотянка догнала его и, вцепившись в овечью шкуру, рывком бросила прямо на освободившийся меч Левкона.
Оба, не сговариваясь, повернулись к насильнику, который лежал, не подавая признаков жизни. По его голому животу расплылся колоссальный кровоподтек. Правильно ударив, Арета разорвала ему кишки, даже не повредив кожу.
— Он мертв, — сказал Левкон. — Идем. — Гиппарх сам не понял, почему у него вышел такой суровый голос. Точно спутница была чем-то виновата перед ним.
Меотянка посмотрела на него чуть ли не с презрением и быстро, не оборачиваясь, зашагала к ручью. Там она поспешно вошла в воду и, не обращая на спутника никакого внимания, с отвращением выполоскала себя, едва не вывернувшись наизнанку. Левкон думал, что ему придется успокаивать ее. Но Колоксай, выйдя на берег, только зло сверкнула сухими глазами и, не говоря ни слова, начала собираться.
Обед, ужин, ночь — все было безнадежно испорчено. Спутники молча прошагали второю половину дня, нашли новый источник — благо их теперь попадалось немало, — засветло разделали кролика, зажарили его на палке, как на вертеле, и съели. Давясь. Без всякого аппетита. Словно перед этим не голодали несколько дней.
Сумерки в лесу быстро превратились в непроглядную тьму. Колоксай легла сразу, не сказав ни слова, и лежала тихо, стараясь не дышать. Левкон не слышал, плачет она или нет. Он чувствовал, что должен что-то сделать, и не знал что. В его голове теснились другие мысли: эти существа в лесу, кто они? Углежоги или разбойники, о которых говорила Арета? Их исчезновения хватятся? Будут искать убийц?