Хозяин Стаи

Сергеева Ольга И.

Старший надсмотрщик достал из специального кошеля на поясе ключ и, приблизившись к девушке, отпер замочек на ее ошейнике. Он постарался не прикоснуться к ней, но Зан все равно вздрогнула, словно едва слышный щелчок причинил ей боль. Широкая золотая полоска распалась в руках мужчины на две полукруглые половинки. Он протянул их ей:

– Возьми.

Зан машинально приняла кольцо гладкого светло-желтого металла и только потом посмотрела на то, что держала в руках.

– Зачем? Разве это принадлежит

мне?

Ала-Хазир неопределенно покачал головой:

– Хозяева цирка подарили его своей рабыне в знак особого расположения. Я думаю, ты вполне имеешь право его себе оставить.

Зан в недоумении приподняла тонкую серебристо-светлую бровь.

– Я правильно поняла: твоя бывшая, а теперь освобожденная рабыня пришла к тебе, чтобы ты снял с нее ошейник, а ты предлагаешь ей его оставить?
– ее губы как-то странно кривились, словно не могли решить, стоит ли им усмехнуться.

– Я просто хочу, чтобы ты подумала, как ты собираешься жить дальше!
– прикрикнул на нее Али-Хазир. Хотя, если уж его крик ее и раньше никогда не впечатлял...
– У тебя ведь совсем нет денег!

– Это не деньги, - Зан задумчиво покачивала на пальцах раскрытое кольцо ошейника.

– Это золото. Его можно продать на переплавку. На первое время тебе хватит.

– Это не деньги, - повторила девчонка.
– Не деньги для меня, Али-Хазир. И ты это знаешь, - она вдруг осторожно, словно еще не смогла поверить до конца, прикоснулась кончиками пальцев к своей шее, к тому месту, где еще совсем недавно был золотой ошейник. Нащупала тонкую ниточку шрама, почти незаметную.

– У тебя кожа здесь немного светлее, - Али-Хазир заметил ее жест.

– Какое-то время все будут знать, что перед ними бывшая рабыня, - кивнула Зан.

– Это ненадолго, - Али-Хазир вздохнул, возвращая себе деловой тон, и провел рукой по лицу, по гладко зачесанным и заплетенным в косу серо-седым волосам.
– К тому же я дам тебе специальные бумаги, подтверждающие твою свободу, - он прошел мимо Зан, и обогнув стол, уселся за него.
– Я их уже подготовил. Я только...
– он на мгновение запнулся, словно подыскивая слова.
– Я хотел спросить у тебя, какое имя мне туда записать?

– Зан Звон Стали, - она недоуменно пожала плечами. Точнее, постаралась пожать недоуменно. На самом деле она явно ждала этого вопроса. И ответ на него уже знала. А от этого Али-Хазиру отнюдь не становилось легче. Он бросил назад на стол перо, которое уже успел взять.

– Это не имя! Это прозвище, которое я тебе придумал!

Еще более недоуменное пожатие плечами.

– Меня устраивает.

– Но у тебя ведь есть настоящее имя?
– Али-Хазир задумчиво смотрел на нее. Кажется, он действительно перестал понимать, что происходит с его рабыней. С его бывшей рабыней.
– Я помню, ты называла его. Занила.

Она вскинула руку к губам, словно просила его замолчать.

–

Но почему?!
– старший надсмотрщик уже не скрывал, что ничего не понимает.

– Оно больше не принадлежит мне. Или я - ему.

Они смотрели друг на друга, пристально, словно испытывая волю. И взгляд темно-серых глаз даже не думал опускаться. В нем не было ни страха, ни сомнения, только спокойная, какая-то равнодушная уверенность. Али-Хазир подобрал перо, развернул сворачивающийся в трубочку пергамент и, придерживая его край одной рукой, вписал на положенное место имя бывшей рабыни.

Спокойствие в темно-серых глазах дрогнуло, раскалываясь, словно корочка тонкого льда. Она протянула руку. Али-Хазир неторопливо подул на пергамент, словно ожидая, пока чернила высохнут, и посмотрел на свою бывшую рабыню.

– Скажи мне все-таки, чем ты собираешься заниматься?

Кор, по-прежнему сидевший на столе, весьма заинтересованно посматривал на покачивающийся в руке пергамент. Но старшего надсмотрщика было не так-то просто застать врасплох. Зан опустила руку.

– Не знаю. Я еще не решила.

– Ты можешь остаться здесь. Хозяева цирка поручили мне предложить: ты можешь снова продать себя. Они предлагают сотню золотых!

– И зачем мне тогда будет нужна сотня золотых?
– недоверчиво переспросила Зан, не решив, стоит ли вообще воспринимать эти слова серьезно.

– Даже рабам есть, на что потратить золото, если оно у них появляется!
– взвился Али-Хазир.

– Я не спрашиваю тебя про других рабов!
– вместо того, чтобы испугаться Зан тоже повысила голос.
– Я спрашивала: зачем мне сотня золотых?!

– Не хочешь снова становиться рабыней - прекрасно!
– Али-Хазир не собирался давать ответа на вопросы, которые в этом не нуждались.
– Давай тогда просто подпишем договор, как свободный со свободным: ты будешь драться на арене, как делала это раньше, и получать за это деньги. Много денег! Я бы мог, конечно, предложить тебе стать учителем. Но учитель из тебя не получится - ты и сама знаешь. А дерешься ты как никто другой!..

Она смеялась. Али-Хазир резко замолчал, словно натолкнувшись на стену этого смеха. Зан хохотала, больше не слушая его слов. И Кор, жуткий звереныш, скалил да ряда своих длинных бритвенно острых зубов, словно ему тоже было весело.

– Темные Боги, Али-Хазир, просто дай мне уйти!
– Зан закусила губу, заставив себя остановиться, и вновь протянула руку.
– Прощай, Али-Хазир. Мне действительно пора. Ты ведь и сам знаешь, что я не соглашусь остаться.

Старший надсмотрщик вложил свиток в ее руку. Тонкие пальцы сомкнулись на мягком пергаменте. Но Али-Хазир не выпустил своего конца.

– Я знал, что ты не согласишься остаться, - повторил он, кивнув головой, словно подтверждая свои мысли.
– Но еще я знаю, что у тебя нет денег даже на то, чтобы сесть на корабль в порту! И в Годруме тебе тоже нечего делать.