Хозяин Стаи
Шрифт:
– Появился, наконец-то. А я уже думала: мне сегодня выходить без тебя!
– она даже не пыталась придать голосу суровости. Какой смысл, если Кор с легкостью считывает ее эмоции, как и она его? Зверек ухватился передними лапками с длинными чуткими пальчиками за протянутые ему руки и по ним, а потом по меховому плащу, вцепляясь в него длинными острыми коготками (как ему удается не поцарапать ее кожу, Зан не знала до сих пор), взобрался на ее плечо и уселся там, обвив своим невозможно длинным лысым хвостом с пушистой кисточкой на самом кончике ее шею.
Зан
Они всегда выходили на арену только вдвоем. И каждый раз Зан знала, что для драки у нее есть не только ее собственное тело и ее оружие, но еще с десяток острых когтей и, наверное, сотня не менее острых зубов! И так было не потому, что она чего-то боялась или не умела. Просто Кор, как и ее норла, был потерянной частичкой ее собственной души! Потерянной и найденной. И неотделимой.
Рабыня-гладиатор - любимица годрумской публики шагнула за порог комнаты: через полчаса ее выход на арену.
Али-Хазир ждал ее в конце коридора, возле самой решетки, отделявшей его от залитой ослепительным солнечным светом арены. Зан мельком взглянула на то, что происходило на ней. Предыдущее представление уже закончилось, и рабы-прислужники даже успели убрать тела проигравших гладиаторов, а теперь укатывали какие-то странные транспортные средства, напомнившие Зан древние колесницы. Впрочем, все это происходило на дальнем конце арены, и расстояние не давало ей разглядеть все как следует, а здесь, возле этих ворот, они с Али-Хазиром были одни. Ну, еще пара младших надсмотрщиков возле ворота, подымавшего решетку, но на них Зан привычно не обращала внимания.
– Ты готова?
– Али-Хазир оглядел ее придирчивым взглядом. Рабыня промолчала, лишь слегка развела руки в стороны, позволяя ему самому оценить степень своей подготовки. Она уже давно не была той маленькой девочкой, что попала в рабство, но по-прежнему предпочитала промолчать, когда не видела смысла в словах. Тем более что ее последний хозяин просто предпочел привыкнуть, больше не пытаясь переделать под себя характер своей рабыни.
– Хорошо, - Али-Хазир удовлетворенно кивнул.
– Не волнуйся: уже скоро твой выход. Я помню, что ты не любишь ждать.
– Ну, раз уж мы все равно ждем, Али-Хазир, - усмехнулась Зан, - может, раскроешь мне страшную тайну, кого мне придется убить сегодня?
Зан, рабыня, которую так обожала годрумская публика, всегда обращалась к старшему надсмотрщику только по имени. В первый день их знакомства ей было все равно, ударит он ее за непозволительную для рабыни наглость или нет, убьет или оставит в живых. А когда они встретились в следующий раз, она решила, что уже слишком поздно начинать звать его господином. Впрочем, в присутствии других рабов она все-таки делала это: разрушать авторитет
– Нет. Ты же знаешь, что не положено, - Али-Хазир качнул головой.
– Для других рабов делают исключения, я уверена.
Если честно, она и сама не понимала, зачем настаивает: не так уж ей и хотелось знать. За три года она привыкла выходить на арену, даже не предполагая, что ждет ее там. Вначале она действительно пыталась разузнать заранее, но потом ей это даже понравилось: она выходила и убивала, и ей не было разницы кого! Но сегодня она снова задала этот вопрос. А Али-Хазир не собирался отвечать:
– Других рабов не зовут "Звон Стали".
Зан прислушалась к реву толпы, раздававшемуся с трибун. Все верно, они уже знали, кто должен выйти на арену следующим, и словно удары огромного барабана, вздымалось и падало в воздух ее имя, выкрикиваемое тысячами голосов:
– Зан! Зан! Зан!
Имя как звон стали...
– За-а-ан!
Имя как звон клинков...
Рабыня отвернулась от решетки, словно так она переставала слышать.
– Мне все равно, как меня называют, что кричат: они - на трибунах. А на арене я всегда одна.
– Я помню, - Али-Хазир кивнул головой.
– Ты, твой звереныш и оружие в твоих руках.
– И противник, посмевший выйти на мою арену.
– Сегодня все также. Ничего не изменилось, - они говорили, словно продолжая фразы друг друга.
– Я знаю, - Зан медленно прикрыла глаза, пряча их от ослепительного сияния белого песка на арене.
– Поднимай решетку.
Али-Хазир усмехнулся и махнул рукой надсмотрщикам, замершим у ворота. Его лучшая рабыня. Его самая талантливая ученица. Он никогда, с самого первого дня, не пытался сломить ее, изменить характер, потому что дураком он не был! Зачем? Она и так убивает лучше всех!
Зан, как всегда не дожидаясь, пока решетка поднимется до конца, шагнула на арену. Али-Хазир не договорил. На арене - она, живое тепло Кора на плече, привычная тяжесть оружия в руках и безумная свобода, бегущая по жилам!
Адмирал Тайко-Сид и боярин Родослав одновременно оглянулись на ворота, через которые на арену шагнул новый гладиатор. И вместе с ними его заметили и другие зрители, и по трибунам, нарастая, покатился многоголосый восторженный вой: публика приветствовала свою любимицу!
– Ее называют Звон Стали, - улыбаясь, пояснил Тайко-Сид. Он был доволен, что теперь наконец-то сумеет предложить своему гостю достойное зрелище.
– Женщина?
– недоверчиво уточнил боярин, вглядываясь в фигуру гладиатора, шагавшего через арену.