Хозяин судьбы
Шрифт:
– Позвольте дать вам один совет,-сказал он.-Никогда не останавливайтесь за спинами людей, работающих с "Оракулом". Они этого не любят.
– Да, я понимаю,-смущенно отозвался Тышкевич.- Это ведь то же самое, что пытаться заглянуть в чужую жизнь.
– Вот именно,- сказал Майкл.- Их это очень раздражает. Прямо выводит из себя.
– Простите, Майкл, а можно задать вам еще один вопрос? Скажите, а вы сами...
Что-то вроде снисходительной усмешки скользнуло, почудилось Тышкевичу, по лицу Майкла, но тут же он снова превратился в безукоризненно вежливого служащего фирмы.
– Вы хотите спросить, пользуюсь ли я сам услугами "Оракула"?-сказал он.-К
В этот день Тышкевич едва дождался вечера. Он заставил себя зайти в бар подкрепиться, но кусок не шел в горло - слишком сильно был взволнован и взбудоражен Тышкевич всем тем, что ожидало его впереди. Если бы еще неделю назад кто-нибудь сказал ему, что он получит возможность заглянуть в свое будущее, получит возможность взвешивать, выбирать, что должно, а что не должно произойти в его жизни, он бы взглянул натакого человека как на чудака, как на сумасшедшего. А оказывается, здесь не было даже малейшего чуда, только чистый расчет, наука. Что несколько беспокоило Тышкевича и о чем сейчас он старался не думать-так это деньги. Надолго ли хватит его сбережений? "Ну ладно,-говорил он себе,-что волноваться раньше времени? Недели на две, на три хватит, а там видно будет..." Может быть, за эти дни ему уже удастся ухватить свою версию-вот на что он втайне надеялся. Он повторял эти слова, они доставляли ему удовольствие одним только своим звучанием,- в них слышалось ему обещание новой, счастливой жизни.
Наконец наступил вечер, и Тышкевич вновь оказался в подземном лабиринте "Оракула-XX". Майкл был прав-то помещение, где были они днем, теперь неузнаваемо преобразилось. Повсюду, во всех нишах-ячейках виднелись теперь фигуры людей, бесконечные согнутые спины. Казалось, люди здесь вовсе не имеют лиц - только спины. Щелканье переключателей и реле, жужжанье работающей аппаратуры - все это сливалось сейчас в ровный, слабый, но непрерывный гул, которым, был насыщен воздух этого помещения. Мертвенный свет ртутных ламп заливал его. Вовсю работали кондиционеры. И опять показалось Тышкевичу-что-то виденное, что-то уже поразившее его однажды теперь еще сильнее, чем днем, напоминал ему этот лабиринт. И опять он не мог вспомнить, что.
Тышкевич отыскал свою нишу, свою ячейку, над которой уже светился присвоенный ему номер: "203415/371". Нервное возбуждение опять сразу овладело им, едва он опустился во вращающееся кресло за пультом, едва увидел еще не светящиеся, молочно-белые экраны. Только сейчас он заметил: те самые слова, которые днем произнес Майкл, оказывается, были начертаны прямо над пультом: "Помните: нажимая кнопку выбора, вы становитесь хозяином своей судьбы".
Стараясь успокоиться, стараясь не торопиться, Тышкевич одну за другой опустил в прорезь несколько монет, установил точку отсчета, повернул переключатель. Вспыхнули экраны.
Выбор!
Погасли и вспыхнули,
Выбор!
Выбор!
Выбор!
Возврат.
Выбор!
Выбор!
Еще днем, когда он соглашался с Майклом в том, что нет ничего увлекательнее и азартнее, чем игра с собственной судьбой, он, оказывается, и представления не имел, насколько в действительности азартна эта игра.
Только теперь, оставшись один на один с пультом "Оракула", он ощутил этo.
Выбор!
Выбор!
Возврат!
Наверно, с точки зрения разумного использования машинного времени, Тышкевич был сейчас слишком суетлив и поспешен. Он торопился нажать клавишу возврата сразу, едва только начинало казаться, что выбранный вариант сулит ему пустой номер. Ему не терпелось попробовать как можно больше различных вариантов, он кидался от одного к другому, обрывал их, не доведя до конца. Он менял точку отсчета, менял временной масштаб, то уменьшая его до тридцатисекундного интервала между двумя последующими изображениями, то увеличивая до часа.
Выбор!
Выбор!
Выбор!
Когда, вконец измочаленный, израсходовавший все принесенные с собой сегодня деньги, Тышкевич последний раз щелкнул переключателем и обессиленно откинулся на спинку кресла, была уже поздняя ночь. В голове мешались обрывки не доведенных до завершения вариантов, какие-то пустяковые, эпизоды, ничего не значащие картины, сумятица, неразбериха...
Рубашка на нем взмокла от пота, от напряжения и усталости болели глаза.
И все-таки если о чем он и жалел сейчас, так только о том, что ему предстояло встать и уйти отсюда, что у него не было возможности остаться здесь, за пультом, и продолжить. Ему казалось, он уже понял свои ошибки. Теперь он уже не повторит их. Терпение и Последовательность-вот что должно привести к успеху.
Остаток ночи Тышкевич спал плохо. Подобно шахматисту, отложившему решающую партию, он продолжал мысленно перебирать возможные варианты. Маленькие экраны неотступно- маячили перед глазами.
Утром он уже снова был за пультом "Оракула".
Теперь Тышкевич решил изменить тактику. Вчерашний суматошный вечер-это только проба, только разведка. Нужна система. Нужно последовательно исследовать вариант за вариантом. Прав Майкл: иногда пустяк, которому мы не придаем значения, способен перевернуть всю нашу жизнь.
Опять он работал до усталости, до изнеможения, до тех пор, пока кнопки не стали путаться перед глазами.
Варианты ветвились, число их увеличивалось в геометрической прогрессии.
Выбор! Выбор! Азартная дрожь снова била его. Не может быть, чтобы среди этих тысяч возможностей не нашлось такой, которая бы чудесным образом изменила его жизнь.
Экраны вспыхивали и гасли. Уже наугад, почти не глядя, он тыкал в кнопки выбора. Счетчик машинного времени подгонял его.
Черт подери, он никогда не предполагал, что его настоящая жизнь впрочем, что теперь называть его настоящей жизнью?
– точнее сказать, его предполагаемая, его возможная жизнь так бедна событиями. К концу дня он был подобен игроку в лотерею, у ног которого валялась кипа пустых, порванных билетов.
По нарастающему гулу, по шарканью многих ног Тышкевич понял, что наступил вечер. Постоянные посетители заполняли лабиринт "Оракула".
"Еще один раз, еще только одна попытка,-говорил он сам себе.-И все, и отдых".
Ага, вот, кажется, что-то новое... Машина, взятая напрокат... загородное шоссе... автострада, ведущая к морю... Обгон, еще обгон... Скорость...
Тышкевич торопливо давил на кнопки. Чутье подсказывало ему: что-то маячило там впереди в этом варианте, что-то маячило...
Выбор! Выбор! Выбор!
Он даже не сразу понял, что произошло. Все тридцать экранов показывали одно и то же. Дымилась его машина среди нелепо сгрудившихся поперек шоссе других машин. Сквозь разбитое стекло Тышкевич увидел свое безжизненно обвисшее тело...
Разглядеть, жив он или уже мертв, Тышкевич не успел - его рука мгновенно метнулась к клавише возврата, как будто от этого движения руки, от быстроты реакции и правда сейчас зависела его жизнь.
Несколько минут Тышкевич сидел ошарашенный, потрясенный, не слыша ничего, кроме собственного сердцебиения.