Хозяин Вселенной
Шрифт:
А где-то в толще мёртвого океана, под волнами которого колыхаются пластиковые прозрачные баки с водорослями, приходят в движение циклопические диски Звёздных кораблей «зелёных», медленно всплывают. Океанские воды вспучиваются горбом, и не дожидаясь, пока масса воды вместе с оторванными бачками стечёт с брони, чудовищные машины включают маскировку и косо уходят в небо. Они будут ждать на орбите, приготовившись к гиперпространственному прыжку — древние, но всё ещё очень опасные, как может быть опасен для мирного приморского города старый дредноут времён Первой мировой войны со своими двенадцатидюймовыми орудиями… Они будут ждать сигнала, чтобы в случае чего прийти на помощь своему коллеге, спящему на дне совсем другого океана.
И они придут, если мы сработаем неверно.
А «Последний сон», вероятно, уже перевёл свой кварк-реактор с холостого хода в рабочий режим. Идёт проверка систем… Ему не под силу вести бой один на один с любым из наших звездолётов, но для того, чтобы подавить защиту базы, его мощи хватит вполне. И вся маскировка бесполезна под ядовито-зелёным лучом «всевидящего ока».
И потому сегодня я отправляюсь на Землю не обычным путём — через стационарный телепорт — а на борту нашего «Белого пера». Биан прав, совершенно прав: выследить резидента «зелёных» в его логове и даже сам «Последний сон» — это всё в принципе способны сделать они на пару с Аиной. И даже быстрее, чем я, поскольку они Грезящие. Но контролировать готовые к старту корабли врага на орбите вокруг Оплота они не в состоянии. И потом, должен же я наконец проверить, на что способен Всевидящий на борту боевого звездолёта?
Сегодня решится не просто судьба операции «Сычуань». Сегодня решится, можно ли опираться на мои зыбкие видения при прыжке к Оплоту.
«Внимание, впереди охранная зона!»
«Сам знаю!»
Транспортный кокон без затей вываливает меня в воздух. Ему-то что, он меня предупредил… Однако мне опасаться нечего. Меня пустят.
Впереди уже трепещет, струится воздух. Я лечу прямо в это знойное марево.
«Белое перо», это я».
Я произношу пароль мысленно, не разжимая губ. Этого достаточно. Вообще-то звездолёт вполне способен общаться с экипажем и вслух, и мыслеречью, но первое, что обычно делают командиры боевых звездолётов, — это отключают данные опции. Зачем это делается, я понял в первом же пробном полёте. В бою, длящемся считаные секунды, экипаж и звездолёт составляют единый многоголовый квазиорганизм. Как бы вы отнеслись к тому, что во время сражения боец подробно и обстоятельно объясняет своим рукам и ногам, что именно нужно делать, а ноги-руки в ответ пускаются в пространные рассуждения?
О-оп! Момент перехода я почти не успеваю заметить — лифт-подъёмник «Белого пера» может работать с ускорением двести «же», и весь процесс захвата-втягивания длится доли секунды. Я ещё даже трепыхаю крылышками, уже стоя на полу в «прихожей». Ну или в шлюз-тамбуре, если такой мыслеобраз кому-то удобнее.
— Временный член экипажа Рома явился! — вполне серьёзно рапортую я, завидя командира.
— Очень хорошо, — также без малейшей улыбки отвечает Аора. — Займи своё место. Взлёт через три минуты.
В боевой рубке, как и следовало ожидать, прозрачной со всех сторон, в своих креслах уже сидят Даэ и Кин. Мы обмениваемся улыбками молча, и, едва сев в кресло, я ощущаю в голове тёплый пушистый шарик — «Белое перо» включает меня в единую систему.
«Все готовы? Взлетаем!» — командир уже сидит на своём месте. Когда успела?
Спектр моих ощущений разом меняется. Теперь я чувствую-ощущаю много больше, чем принимают органы чувств ангела Ромы, но и то, что видят-ощущают Аора, Кин и Даэ, и сверх того сам звездолёт. Прямо скажем, необычные ощущения — наверное, так видел мир сказочный Змей Горыныч, и то под вопросом…
Земля проваливается вниз так стремительно, что я невольно смаргиваю. Ещё несколько секунд, и внизу уже облачный покров, а небо начинает наливаться фиолетовой чернью. Пробив плотные слои атмосферы, звездолёт развивает максимальное ускорение, все двести «же», и планета отодвигается от нас, превращаясь в шар, на глазах съёживаясь… До сих пор я видел подобную картину разве что во сне, пребывая в виде бесплотного «поля внимания»…
«Не отвлекайтесь, все внимание. Сегодня у нас ювелирная работа», — это Аора.
Да, сегодняшний переход должен стать подлинно ювелирным. Идея Ори, которую Биан назвал гениальной, проста сама по себе, но весьма сложна в исполнении.
Вообще-то современные ангельские звездолёты способны определять точку выхода буквально с точностью в каких-то несколько тысяч километров, но такая точность почти никогда не используется. Зачем? Космос безбрежен.
Выход из гиперпространства сопровождается характерными гравитационными и световыми эффектами, и прежде всего фиолетовой вспышкой, что-то вроде черенковского излучения… впрочем, я не вникал. Важно то, что выход вблизи Земли способны засечь даже несовершенные приборы земных обсерваторий. Ну а если учесть, что в поясе астероидов между Марсом и Юпитером немало «шпионов» «зелёных», замаскированных под обыкновенные глыбы и гораздо более зорких, то не приходится удивляться, что выход обычно совершается на огромном расстоянии от Солнца. Только так можно надеяться сохранить полное инкогнито. Иначе враг будет знать — в систему прибыл звездолёт пернатых…
В принципе можно было бы выйти вблизи поверхности планеты-гиганта, скажем, Нептуна, использовав её в качестве экрана. Но кто может поручиться, что и возле них нет таких псевдокамешков? Все планеты-гиганты имеют своеобразные кольца, а Сатурн имеет весьма обширные…
И только одно небесное тело в Солнечной системе гарантированно не имеет «шпионов». Само Солнце. И вспышка выхода бесследно затеряется в неистовом сиянии светила. Ну мало ли на Солнце хромосферных вспышек, притом неизмеримо более мощных… Но для этого нужно вынырнуть очень близко. И не промахнуться…
«Не промахнёмся, — улавливаю я. — Приготовились!»
Рай уже выглядит маленьким шариком. И это всего за десяток минут…
«Внимание! Переход!»
Лиловое сияние окутывает нас со всех сторон. Стены, пол и потолок рубки мгновенно теряют прозрачность, обретая зримый облик. Вращение-растяжение-головокружение… Всё?
И снова стены рубки обретают прозрачность. Я даже открываю рот от изумительного зрелища. Вот это да-а-а!
Колоссальный протуберанец возвышается прямо перед нами, подобно исполинской руке со сжатым кулаком, занесённой для удара. Огненные волокна сплетаются в кружево, и под всем этим зияет адская бездна огня. Разумеется, голографические экраны передают лишь малую толику неистового сияния солнечной фотосферы, но зрелище воистину грандиозное.
Однако «Белое перо» уже на полном ходу выбирается из огненной купели хромосферы, грозящая длань протуберанца проваливается вниз.
«Точно вышли».
Я и сам чувствую-ощущаю — переход завершился успешно. Мы вынырнули в расчётной точке на скорости в три сотых световой, и каждая секунда отдаляет нас от светила почти на десяток тысяч вёрст.
«Можно было бы и больше», — это Даэ.
«Нельзя. В верхней хромосфере остаточная плотность газов ещё велика. «Пёрышко» мог получить ударный ожог», — это Аора.